Три столетия реформ и революций в России

Реализация атомного и ракетного проектов в СССР, наряду с победой в Великой Отечественной войне, стала очевидным свидетельством успешного завершения модернизации страны. Индустриализация создала возможности не просто для выстраивания обороны страны, но позволила совершить научно-технический прорыв. Была создана новая, индустриальная экономика, сформированы новые социальные силы – современная интеллигенция и рабочий класс. Наконец, определенная – фрагментарная – либерализация общественной жизни, без чего невозможно существование современного, не иерархического и не патриархального, общества, стала еще одним показателем модернизации.

Непрочитанные пророчества

В условиях тоталитарного контроля над общественной мыслью в СССР трудно было размышлять публично о перспективах развития советского общества. Но в Швейцарии эмигрант Иван Александрович Ильин (1883–1954) напряженно осмыслял путь, пройденный страной и обществом, его возможные итоги и перспективы.

В начале 1950-х гг. он не принимал всерьез рассуждений о возможности России вернуться в «дореволюционное» состояние. «Трудно разочаровывать мечтающих: занятие непопулярное и безуспешное, – писал Ильин. – Но политика строится не фантазией и не доктриной. Необходим трезвый учет действительности. Мы должны предвидеть неизбежное и невозможное.

За тридцать лет коммунистического правления Россия потеряла свое имущество, свою оседлость… Как только отпадет советский террор, вся Россия сдвинется с места в стремлении к освобождению, к возврату на насиженные родные места, к восстановлению своих прав на недвижимость, к разысканию членов своей семьи, к отмщению или просто к уходу из северного климата…

Наконец, само возникновение небольшевистской или антибольшевистской власти трудно себе представить в том порядке, что Россия будет отвоевана у коммунистов эмигрантскими демократическими партиями или что эти партии будут нарочито проведены к власти победоносными американо-немецкими штыками. На самом деле диктатура встанет изнутри… Перед этой исторически неизбежной диктатурой русский народ будет отыскивать свои «насиженные места» и «права» хаотическим самотеком…»

Ильин размышлял о будущем русского народа не как объединении производителей и потребителей, а как эволюции духовной общности. Он не обольщался, считая, что и после падения тоталитарного режима «долголетний моральный разврат будет преодолеваться медленно, ибо люди отвыкают от лояльности, прямоты, мужества, самостоятельности, независимых убеждений, правдивости, взаимного убеждения и доверия. А до тех пор, пока это обновление духа не состоится, надо предвидеть, что всякая попытка ввести в стране последовательный демократический строй будет приводить или к правлению черни (т. е. массы нравственно разнузданной и не лишенной чувства собственного достоинства, не имеющей ни чувства ответственности, ни свободной лояльности), или же к новой тоталитарной тирании справа».

В статье «Изживание социализма» он анализировал ту западную модель современного общества, которую большевики пытались реализовать в России. «Почему русская интеллигенция тянула прежде к социализму? Потому что она, почти утратив христианскую веру (под влиянием западного рассудочного «просвещения»), удержала христианскую мораль и хотела социального строя, т. е. свободы, справедливости и братства (к коим она по недоразумению пристегивала и равенство). Ей внушали, и она воображала, будто социализм есть единственный путь к социальному строю… Мы, русские христиане, по-прежнему будем искать в России социального строя. Однако на основах частной инициативы и частной собственности, требуя от частноинициативного хозяйства, чтобы оно блюло русские национальные интересы и действительно вело к изобилию и щедрости, а от частных собственников – справедливого и братского хозяйствования».

В те же годы по другую сторону Атлантического океана американский дипломат и историк Дж. Кеннан в условиях разгоравшейся холодной войны двух мировых систем исследовал природу и перспективы развития советского общества и коммунистической системы.