Три столетия реформ и революций в России

Тем не менее есть немало оснований для характеристики Александра I как последовательного реформатора, помимо названных ранее. Для проведения коренных реформ должно было измениться общество, его сознание, дабы оно готово было принять кардинальные преобразования.

Император обращается и к этому изменению сознания людей – путем развития просвещения и образования. В 1802 г. был восстановлен Дерптский университет, в 1803 г. – Виленский, в 1804 г. основан Петербургский педагогический институт (преобразованный в 1819 г. в университет) и Казанский университет, в 1805 г. – Харьковский университет, в 1811 г. учрежден Царскосельский лицей. Принятый в 1804 г. университетский устав предусматривал автономию университетской жизни, включая выборность ректора и профессуры.

Активизировало свою деятельность Вольное экономическое общество, созданное в 1765 г. Император поддержал созданное в 1812 г. Библейское общество, ставившее своей целью возможно более широкое распространение Библии, а значит, способствовавшее росту грамотности населения. В рамках Библейского общества был начат перевод Священного Писания с церковнославянского на русский язык.

Главное же – власть создала единую в масштабах империи систему просвещения. В 1803 г. учреждено министерство народного просвещения, образовано шесть учебных округов во главе с попечителями, назначаемыми императором. По новой структуре образовательные учреждения разделялись на приходские одноклассные училища при церквах для низших слоев населения; уездные двуклассные училища для горожан, купцов и мещан; губернские четырехклассные гимназии и университеты для дворян. Обращает на себя внимание сословный характер новой системы, а также побудительная причина власти к проведению реформы образования: до 1810 г. 31 % чиновников имел «домашнее образование», 22 % – низшее и среднее. Указом 1803 г. предусматривалось, что через пять лет лица, не представившие свидетельства об окончании учебного заведения, не будут определяться в должности. Это было хорошо, но крайне недостаточно для огромной страны. В действительности одна гимназия приходилась на две губернии, одно уездное училище – на 8-10 уездных городов.

Можно предположить, что и Библейское общество имело значение большее, нежели еще один церковно-государственный инструмент управления для государя. Для его новой России нужны были новые люди, но где их взять в грубой и невежественной России? Александр готов был произвести революцию круче петровской, но такую революцию, которая сохранила бы для него лично существующий строй самодержавной власти. И он знал один опыт такой революции – европейскую Реформацию, изменившую сознание миллионов людей и встряхнувшую сонную жизнь десятков европейских государств. Пришел Лютер, дал людям Библию для самостоятельного чтения и – развитие Европы ускорилось. По воле императора в церковной жизни империи возникает «мистический туман», в котором свободно себя чувствуют проповедники всех течений и мастей, вплоть до сектантов. Но попытка создать «общечеловеческое христианство» была отвергнута Русской церковью и обществом. Александр отступил, встав на сторону православных охранителей, побудивших его запретить перевод Библии на русский язык.

Внешний фактор

«Все его царствование отличалось непостоянством и изменчивостью, – писал Н.Ф. Дубровин. – То устраивали, то расстраивали. Одна система администрации сменялась другою. Сегодня были философами, завтра ханжами… Во время министерства Кочубея и его души Сперанского все были приверженцами конституции; во время фавора кн. Голицына все были ханжами. Во время милости Аракчеева все были льстивы». В этой справедливой отчасти характеристике современника не принимаются в расчет тогдашние объективные обстоятельства, как внутренние, так и внешние, замедлявшие или поворачивавшие вспять реализацию планов царственного реформатора.

Раз за разом перед императором вставала стена неприятия и непонимания очевидно насущных и необходимых преобразований, стена, созданная как большинством его социальной опоры – аристократии, бюрократии, дворянства, так и широких народных масс, также не готовых к немедленной реализации западной модели буржуазного общества. Он искренне пытался ее пробить, но не сумел, а разрушать не решился.

В то же время нельзя забывать о значении внешнего фактора. Россия находилась в центре системы международных отношений, созданной после поражения Наполеона. Европейское влияние, весьма разнообразное, было велико. Великобритания оставалась одновременно и основным торговым партнером империи, и ее стратегическим соперником на Востоке. Франция, хотя и ослабленная наполеоновскими походами, сохраняла свое значение образца европейской культуры. Среди германских государств особую роль играли доверительные отношения с Пруссией, что позволяло российскому императору увереннее говорить с императором Австрии. Созданный русской армией и русской дипломатией европейский баланс сил позволял сдерживать враждебность Османской империи и переключить силы государства на внутреннее развитие.