Три столетия реформ и революций в России

Вопреки сопротивлению министра финансов Е.Ф. Канкрина и главноуправляющего путями сообщения графа К.Ф. Толя, считавшего железные дороги «верным путем к революции», Николай Павлович в 1842 г. приказал строить железную дорогу между Санкт-Петербургом и Москвою. Всего к 1861 г. в стране наличествовало 1,5 тысячи верст железнодорожных линий. К 1825 г. было построено 365 верст шоссейных дорог, к 1860 г. – 8 515 тысячи верст. Пути сообщения соединили столицы и крупные города с западными и южными губерниями, с морскими и речными портами. Все это способствовало формированию национального рынка, облегчению перемещения товаров и рабочей силы, облегчало условия для экспорта национальной продукции и торговли вообще. Торговый оборот Нижегородской ярмарки вырос с 28,2 млн рублей в 1825 г. до 57,6 млн в 1852 г. и 125 млн в 1863 г.

В то же время в структуре экспорта России преобладали зерновые, составлявшие около 35 % стоимости экспорта, а также лён, пенька и сало, доля промышленных изделий – всего 5,5 %. Показателем устойчивого развития сельского хозяйства стал 50 % ежегодный рост экспорта пшеницы с 1832 г. по 1840 г. Великобритания оставалась основным торговым партнером, в Россию ввозили машины, промышленные товары, уголь, но в 1840-х гг. объем английского импорта снижается и на восточных рынках продукция русской текстильной промышленности стала соперничать с английской.

Во внешней торговле доля отечественных коммерсантов оставалась небольшой. Так, из 132 торговых домов в Петербурге в 1843 г. коренных русских «магазинщиков, фабрикантов и виноторговцев» было всего 30 домов. Торговые обороты торгового дома «Штиглиц и К°» росли быстро: 1832 г. – 30,1 млн рублей, 1838 г. – 54,7 млн рублей. Л.И. Штиглиц, используя свои внешнеторговые связи, установил отношения со многими известными банкирами Западной Европы, стал в 1828 г. придворным банкиром (с 1833 г. – банкиром Соединенных Штатов в Петербурге) и создал банкирский дом, не оставляя, впрочем, предпринимательской деятельности. В 1830-х гг. Штиглиц был одним из крупнейших производителей сахара, владел Невской бумагопрядильной и суконной фабриками, а также фабрикой по производству стеариновых свечей. На Всероссийской выставке 1839 г. Л.И. Штиглиц за стеариновые свечи своей фабрики получил большую серебряную медаль. С его именем связано возникновение в 1830-х гг. первых в России акционерных компаний: общественного транспорта («компания дилижансов»), первого «российского страхового от огня общества», первая компания морского судоходства, общество искусственных минеральных вод, железная дорога Петербург-Петергоф.

Более известной была его финансовая деятельность. Штиглиц стал кредитором двора и столичной аристократии, многих крупных московских и петербургских предпринимателей, оказывая услуги и частным лицам. Например, Штиглиц был банкиром влиятельнейших в николаевское царствование графа А.А. Аракчеева и князя А.Ф. Орлова, занимавшего должности начальника III Отделения и шефа жандармов, а позднее – председателя Государственного совета и председателя Комитета министров. Его друзьями числились министр финансов Е.Ф. Канкрин и министр иностранных дел К.В. Нессельроде. Путешествующие по Европе П.Я. Чаадаев и Н.В. Гоголь вели свои денежные дела через контору Штиглица, к слову, получившего в 1826 г. от Николая I баронский титул, спустя десять лет – орден Святого Владимира 3-й степени. В европейских газетах писали: «Барон Штиглиц – российский Ротшильд, без содействия которого любое крупное предприятие едва ли можно поставить на ноги. Его состояние оценивается в пределах от 40 до 50 млн руб.». Тем не менее дамы столичного высшего света не посещали балы новоиспеченного барона, сломавшего границы аристократического мира.

Что есть названные выше отдельные примеры, как не внутренняя перестройка национального хозяйства и социальной структуры общества? Такого же рода необратимые процессы происходили и в общественной жизни. Формировалась национальная культура, сразу вставшая в один ряд с европейскими, происходил процесс национального самопознания, развитие самосознания русского общества.