Три столетия реформ и революций в России

Возражать царю да еще на столь твердо заявленное намерение было невозможно. Никто не решился отрицать остроты и важности крестьянского вопроса. Сановники восхитились высокими чувствами милосердия и гуманности государя по отношению к мужикам. На том заседание и закрылось.

Большинство членов комитета, кроме Киселева, Блудова и Ростовцева, относились к делу равнодушно и формально или втайне ему не сочувствовали, решив всячески тормозить дело освобождения. Для этого использовали опробованный механизм обсуждения проектов, которое могло оказаться бесконечным. Комитет своим распоряжением истребовал документы старых николаевских комитетов по крестьянскому вопросу, собрал рукописные записки, направленные в правительство разными лицами, и принялся за их изучение. Собирались один-два раза в неделю и переговаривались. Господствовал тон сдержанный. «В том-то и беда наша, – тонко рассуждал барон М.А. Корф, – коснуться одной части считают невозможным, не потрясая целого, а коснуться целого отказываются потому, что, дескать, опасно тронуть двадцать пять миллионов народу. Как же из этого выйти? Очень просто: не трогать ни части, ни целого. Так мы, может быть, дольше проживем!»

Александр Николаевич, увидев, что комитет переливает из пустого в порожнее, на одном из докладов князя Орлова написал: «Я вижу, как дело это сложно и трудно, но требую от Вашего комитета решительного заключения и не хочу, чтобы он под разными предлогами откладывал его в долгий ящик». Слова «под разными предлогами» были подчеркнуты государем три раза, в этом князь Орлов увидел явное раздражение императора. Надо было что-то предпринять.

Ощущение переходности тем нее менее витало в воздухе. Молодой генерал Дмитрий Алексеевич Милютин, служивший на Кавказе, с жадностью читал письма из Петербурга, наполненные новостями. Ему писали об учреждении «бесчисленного множества разных комитетов», возбуждении «множества разнообразнейших вопросов», хотя оговаривались, что «к сожалению, в этой кипучей деятельности правительства незаметно точно определенного направления», а некие «презренные личности пытаются противодействовать благим стремлениям Государя». Его брат Николай писал в феврале 1857 г.: «В публике господствующий разговор – об устройстве помещичьих крестьян. Я должен сознаться, что в этом отношении общественное мнение… сделало невероятный шаг. Когда вспомнишь, что было ровно десять лет назад, то невольно изумляешься, каким образом совершился этот неожиданный переворот. По всему видно, что этому движению правительство не противится и даже как будто вызывает мнения заинтересованных лиц. Говорят, что есть большой комитет для рассмотрения этого вопроса… это покрыто глубокой тайной…» Стоит заметить, что Николай Алексеевич Милютин занимал должность директора департамента в Министерстве внутренних дел, но и до него доходили лишь обрывки информации. Тем более он не предполагал, что ему суждено будет стать одним из главных деятелей «революции сверху».

Спустя несколько месяцев Секретный комитет собрался в полном составе для обсуждения своего отношения к вопросу об эмансипации, но его члены не смогли прийти к единому решению. Были составлены три противоречащие друг другу записки. Князь П.П. Гагарин полагал полезным отложить освобождение крестьян на 25 лет, барон М.А. Корф советовал передать решение этого вопроса дворянству, коему и принадлежат «крестьянские души», а генерал Я.И. Ростовцев попросту предложил вернуться к законам 1803 г. о «вольных хлебопашцах» и 1842 г. об «обязанных крестьянах», т. е. к тем полумерам, которые были предприняты дядей и отцом государя. Единственное, в чем сошлись все члены комитета, было определение этапов упразднения крепостного состояния: 1) приготовительный, 2) переходный и 3) понудительный. Сроки же этих этапов престарелые сановники, большинству из которых было около 70 лет, решили не указывать. И правитель дел комитета В.П. Бутков довольно потирал руки: «Мы снова схоронили крепостной вопрос!» Но они рано радовались.

Император Александр Николаевич, недовольный разномыслием и бездеятельностью комитета, в августе 1857 г. назначил его членом своего брата, великого князя Константина Николаевича, горячего приверженца эмансипации. И дело стронулось с места. На заседаниях 14 и 17 августа 1857 г. комитет конкретно обсудил вопрос о первоначальных мерах по подготовке освобождения помещичьих крестьян, а также о гласном обсуждении дел. Константин Николаевич доказывал, что гласность успокоит крестьян и даст возможность обществу принять более деятельное участие в разработке реформы. Старики это предложение безусловно отвергли, тем не менее тридцатилетний великий князь, полный энтузиазма и энергии, придал сильное ускорение работе комитета.

В лабиринтах споров