Три судьбы

– Вообще-то я ее купил. – Он не собирался этого говорить: хочется матери обманывать себя насчет очевидных вещей, и ладно, но очень уж она его разозлила.

– К-как – к-купил? – Она вытаращила глаза так, словно он сообщил, что вовсе не ее сын, а потерянный в младенчестве наследник английского престола. Срочно! Как звонить психиатрам?! Сын с ума сошел!

Паника так явственно читалась на материном лице, что он заметил почти миролюбиво:

– Ну как люди квартиры покупают?

– Не знаю, – процедила мать. – Из моих знакомых никто никогда квартиры, – почему-то на этом слове она споткнулась, как будто во рту оказалось что-то колючее, – не покупал. В кооперативные некоторые вложились, но тут же совсем другое дело! И – как это вдруг? Ты университет закончил, трех лет еще не прошло, как такое возможно?

– Ну как, как, если деньги есть, почему не купить, в чем проблема?

– Деньги? – переспросила она с таким недоумением, словно впервые в жизни услыхала об их существовании и не слишком понимает, что это и на каком дереве растет.

– Да ладно, мам! Неужели ты и впрямь решила, что вот это все, – он махнул в сторону гастрономических развалин, – продуктовый набор, который мне выдали в той гнилой конторе, где я как бы работаю.

– Погоди-погоди, как это – как бы? И продуктовые наборы… почему… у нас вот дают.

– Угу. Два пакета гречки и банка просроченной сайры.

– Неправда! И не меняй тему! Как это – «как бы работаю»?

– Потому что официально я вроде бы там, но вся работа в этом учреждении – сидеть с девяти до пяти и в потолок пялиться.

Мать немного сникла:

– Ну… сейчас везде… сложно. Вполне мог бы использовать свободное время для подготовки кандидатской диссертации…

– Ты серьезно? Мам! Если мне понадобится ученая степень, я этим займусь. Но пока не вижу необходимости.

– Валечка, что ты такое говоришь? Кандидат наук – это же… это же…

– Выйди к метро, мам! Там не только кандидаты, там и доктора наук, и чуть не академики ношеными ботинками торгуют.

– Это пройдет, – вдруг заявила она совершенно твердо, словно и не теряла только что дар речи от нахлынувшей растерянности. – Это все пройдет. А кандидатская степень всегда будет нужна. Если уж с профессиональными исследованиями пока не получается, если, ты говоришь, там никто не работает. Хотя я не верю, что никто. Кто хочет – тот работает, а кто не хочет, всегда найдет оправдания. Да, жизнь сейчас трудная, так что ж теперь, сложить ручки и ждать у моря погоды? – Она вырулила на знакомую дорогу, голос зажурчал плавно, привычно, почти жизнерадостно. – Нельзя время терять.

Валентину стало совсем смешно.

– Я и не теряю. И уж тем более не оправдываю безделье сложными временами. Какое безделье, поспать толком некогда! Мам, у меня давным-давно свое дело.

– Свое дело? – медленно повторила она, чуть не с ужасом глядя на остатки гастрономического изобилия. – И это вот все…

– Ну а как ты думала? По-моему, все были в восторге. И вряд ли хоть один из твоих гостей решил, что это куплено в институтском буфетике.

– Валечка, опомнись! Что ты такое говоришь?!

– Я говорю, хватит уже меня воспитывать, мам. Я большой мальчик, у меня люди работают, я им деньги за это плачу. И кстати, никогда зарплату не задерживаю. И еще… – Он уже стоял в прихожей, завязывая кроссовки и проклиная непослушные шнурки, потом плюнул, затянул их кое-как, сунул хвосты под язычок, выпрямился и, распахнув входную дверь, сказал почти спокойно: – Я миллион раз просил не называть меня этой бабской кличкой – Валечка!

Очень хотелось хлопнуть дверью, но не стал. Во-первых, все-таки у отца день рождения. Он-то уж точно ни при чем. И во-вторых, хлопание дверью – это просто вульгарный жест беспомощных слабаков. А он сильный. Матери он, конечно, ничего никогда не объяснит – у нее слишком твердые принципы (вот пусть их на хлеб и намазывает!), – ну и наплевать. У него своя жизнь, и он ее сам строит.

Как там? Посадить дерево, построить дом и вырастить сына?

Деревьев во время школьных субботников он посадил не один, наверное, десяток. Дом строить начал. Ну не дом, пока лишь первую свою квартиру приобрел, но это ведь тоже считается! А сына… Кто родится, того и будет растить! И, кстати, ему почему-то больше хотелось дочку…

Нет, он запретил себе об этом думать, ничего же пока неизвестно, Леля сама не уверена… Но о чем еще думать? Не о разборках же с матерью!

В кармане ветровки словно заработал отбойный молоток: виброрежим у мобильного был мощный, под стать массивности самого аппарата.

Звук Гест отключал, приходя домой – хоть и ночевал через раз на брошенном в углу пустой квартиры матрасе, его дом был пока еще здесь, пусть уже и недолго осталось! Матери о столь неподходящем для «порядочного мальчика» аксессуаре не говорил, разумеется. Отцу и то сказал только сегодня, сунув визитку с номером в коробку к новому телефону.

И сейчас звонил именно отец. То ли не терпелось поиграть с подаренным кордлессом, то ли мать нажаловалась на неподобающее поведение сына. Оказалось, второе.

– Лень, это ты? – неуверенно спросил он.

– Я-я, натюрлих, – засмеялся Гест.

– Это я, папа то есть. Тут Лида… она…