Три судьбы

Тень отделилась от гаражей – темная, сгорбленная, как горилла, и такая же массивная.

Он переложил мобильник из внутреннего кармана в наружный – какое-никакое, а оружие. Хотя драться с пьяным или обколотым – себе дороже: если с первого удара не вырубишь, кранты. Вариант вызвать по мобильному ментов Гест отмел сразу. Во-первых, что им говорить? Здоровый молодой бугай тени испугался? Скажут: «вот когда нападут, тогда и вызывайте». А когда нападут, будет уже не до вызовов. И во-вторых, менты тоже всякие встречаются. Некоторые патрульные группы защитой граждан вовсе не озабочены, наоборот, промышляют, обирая пьяных или, по их мнению, подозрительных. Времена мутные, каждый крутится, как может. И как совесть позволяет.

Возле первой тени прорисовались еще две, чуть менее громоздкие… Пожалуй, одним мобильным тут не обойтись.

Он поднял из-под ног обломок бетона – подъездное крыльцо явно уступало натиску времени и погодных катаклизмов. Отступил с освещенного пятачка в тень. Рядом слабо, синевато мерцало окно низкого первого этажа.

«Анька-пулеметчица», – мелькнуло вдруг в голове. Точно! Он вспомнил: там жила Анька-пулеметчица, которая раньше на их шумные дворовые игры постоянно грозилась милицией. Хотя от нее самой шуму хватало. Пулеметчицей Аньку прозвали, потому что она была машинисткой и частенько брала работу на дом, так что тарахтенье пишущей машинки – тяжелой старой «Башкирии» – разносилось летом по всему двору. Плюс имя соответствующее… Сейчас за окном было тихо, только едва слышно бормотал телевизор. Окно низко. Если туда что-нибудь швырнуть – мобильник, камень, не важно, – Анька точно кинется в милицию звонить.

От гаражей донесся грохот, звон и хриплый двухголосый мат… Кто бы там ни находился, ближайшие полминуты им будет не до него…

Бросив в окно камень, Гест рванул в сторону спасительной арки, уже на бегу сообразив, что и там тоже может случиться какая-нибудь «засада»… Но менять планы было поздно… В арке оказалось пусто, во дворе за ней – тоже.

Выбравшись на улицу, он выдохнул и свернул направо, к едва видимому синему огоньку. Отсюда обозначавшая вход в метро буква «М» казалась светящейся точкой, но Гест столько раз ходил этой дорогой!

За открытым окном второго этажа женский голос пропел:

– Юлька! Юленька, мы справились! Все получится!

Неведомая Юлька засмеялась.

«И я справился, – повторял он в такт шагам, – значит, у меня тоже все получится». Смех неведомой Юльки словно бы шагал вместе с ним – звонкий, переливчатый, как колокольчик. И имя такое звонкое – Юлька. Юлька! Юлька! Юлька! Жаль, что уменьшительное. Имя Юлия раздражало его до тошноты: именно так звали соседку, обожавшую сладкие цветочные ароматы, которые тяжелым душным облаком постоянно висели в подъезде.

Жаль. Такое хорошее предзнаменование…

И вдруг – словно все едва теплящиеся фонари вспыхнули в тысячу раз ярче – он понял! Ведь Янка эта сегодняшняя тоже неспроста появилась! Не будь ее, когда бы он еще о женитьбе сказал!

Если родится девочка, мы назовем ее Уль-Янкой! Не Юлией, а – Ульяной!

2

О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой!..

Федор Тютчев

«Какая жалость, что Ульянка отказалась ехать», – с легкой досадой думал Гест, глядя на однообразное, но такое притягательное свинцово-серое, чуть в зелень, колыхание вокруг. Море всегда представлялось ему гигантским живым существом. Нет, не китом или ктулху каким-нибудь (разве у них может быть полупрозрачная шкура?), а кем-то вроде исполинской медузы. Иногда существо оживало, шевелилось, ворочалось, шкура сминалась крупными складками – это немного пугало. Но чаще бескрайнюю поверхность колебала лишь легкая (сравнительно с общими масштабами, конечно) рябь – существо дремало. Или, может, думало свои древние думы.

Ульянка к морю была равнодушна – даже странно немного для девочки, выросшей в наполненном флотской и вообще морской символикой Питере. Хотя, может, именно поэтому? Что привычно, то не волнует? Но ведь не из одного моря это короткое путешествие, по Стокгольму бы погуляла, пока папа переговорами занят. А у нее, видишь ли, другие планы. Ну какому, скажите, студенту понадобится в библиотеку за неделю до начала занятий? Отговорка, конечно. Но Валентин не настаивал. Он так долго учился держать в узде свое стремление оберегать дочь, что теперь это практически не требовало усилий. Большая девочка, студентка-отличница, можно не беспокоиться. Можно просто гордиться. В том числе и тем, что он совсем не выглядит «папочкой», не зря всегда следил за собой. Спортзал, бассейн, регулярные вылазки в дикую природу – и приятно, и полезно. Результат налицо. Появляясь где-нибудь вдвоем с Ульяной, он украдкой косился на зеркала и витрины. Вовсе там были не папа с дочкой, а симпатичная девушка со своим молодым человеком.