Три судьбы

Однажды, присутствуя на корпоративе у партнеров в качестве почетного гостя, он не устоял перед обаянием одной из тамошних юристок – яростно красивой брюнетки лет тридцати, чье тело не постыдились бы ваять ни Фидий, ни Роден. Впоследствии обнаружилось, что дама скульптурных форм – заботливая мать двух очаровательных детишек, обожаемая своим супругом (тоже, кстати, очень красивым). Инцидент (Гест даже мысленно называл то приключение именно так, нейтрально) в конференц-зале (куда в любой момент мог кто-то зайти, ибо ключей было несколько) не имел никаких последствий. Они с юристкой даже на «ты» не перешли.

Сам же он, едва вернувшись домой, сдернул со сладко спящей Лели одеяло и набросился на нее, толком не раздевшись.

– Ты там выпил, что ли? От тебя шампанским пахнет… М-м… Вкусно… – Она прильнула к нему так нежно, так мягко, так томно… так не похоже на яростную юристку… Валентин рычал от нетерпения, путаясь в пуговицах… Но Лелины руки помогали, вели, увлекали…

Когда томительно сладкое восхождение к сияющей вверху ослепительно манящей точке завершилось жгучим, болезненно острым взрывом наслаждения, он едва сознание не потерял.

Потом были еще… бухгалтерши, барменши, секретарши, даже одна гимнастка из олимпийского резерва, довольно скучная, впрочем. Была изумительная ученая дама, доктор химических наук, профессорша, почти академик, студентки и прочие. Сперва изредка, потом чаще. И сейчас можно было бы кому-нибудь позвонить… но пока дама (или девица) доберется, глядишь, и ночь кончится. К тому же он никогда – и это стало железным правилом! – никогда не возобновлял завершенных отношений.

Поэтому что ж, пусть будет «массажистка» (массажистка, кстати, в его «архиве» тоже имелась – настоящая, не как тут). Не бог весть какой сервис, но сойдет.

– Массаж? – переспросил он нейтральным тоном.

– У нас очень хорошие массажистки, – сообщил портье. И после краткой паузы добавил: – И массажисты.

О господи!

Гест абсолютно спокойно воспринимал гомосексуалистов обоего пола. Люди бывают блондины и брюнеты, христиане и буддисты, белые и черные, любители классической музыки и фанаты рэпа. И – да, разной ориентации в том числе. Но по-настоящему важны ведь совсем другие характеристики: умен или глуп, покладист или упрям, самовлюблен или альтруистичен, чистоплотен или неряха. Придавать значение чьим-то сексуальным пристрастиям – все равно что оценивать людей по цвету кожи. Глупо и гадко.

До тех пор, разумеется, пока тебе не начинают яростно доказывать, что фанаты рэпа круче (и, главное, правильнее!), чем любители классической музыки. Гей-парады, с их визгливой пестротой, раздражали его чисто эстетически. Впрочем, примерно в то же брезгливое недоумение Геста приводили многие представители современного «искусства» с их дикими инсталляциями и перформансами.

В общем, всяк по-своему с ума сходит. И в общем, какое ему, Гесту, до этого дело? Ему очень нравилась история про Джека Лондона, которого какой-то журналист спросил: «Как вы относитесь к гомосексуалистам?» Писатель только улыбнулся: «Я к ним не отношусь». Гесту эта формулировка казалась гениальной. Потому что, когда фанат рэпа начинает с бешенством убеждать любителя классической музыки, что тот неправ, – это маразм. Но не меньший маразм – когда любитель классической музыки говорит гадости про рэп. Короче: не пытайся судить о том, в чем не смыслишь.

Не так уж давно – и совершенно случайно! – он обнаружил, что его лучший (да единственный, по сути!) друг Дим «гуляет по другой стороне улицы». И что? Ни Дим, ни Гестово к нему отношение от того не изменились ни на йоту. Разве что регулярные подшучивания над детищем Дима – гигантским Центром, где все жаждущие красоты дамы могли ее получить, – приобрели немного иное звучание. Раньше Валентин посмеивался, что Дим завел себе такой бизнес, чтобы всегда находиться среди толпы прелестных девушек, теперь шутил про симпатичных мальчиков (и тех, и других в Димовом Центре работало примерно поровну). Но шутить, разумеется, позволял себе лишь с глазу на глаз – Дим-то как раз своей ориентации не афишировал.

И то, что здешний сервис включает столь разнообразные услуги, это вполне нормально. Кто Гест такой, чтобы судить, тем паче осуждать?

– Массажистку – давайте, – согласился он самым безразличным тоном.

– Блондинку, брюнетку предпочитаете? – деловито уточнил скелетоподобный портье.

– Лишь бы не седая, – высокомерно усмехнулся Гест и добавил на всякий случай: – И не малолетка.

Официант с ужином явился первым. Махнув первую рюмку и жуя отлично зажаренную куриную ногу, Гест после секундного раздумья отправил сообщение Леле: «Буду завтра. Ц». Под «Ц» подразумевался поцелуй. Своего рода намек на то, что в случившемся скандале нет ничего фатального. Пусть Леля не нервничает.