Три судьбы

– З-забавно… Кто? Бы. С. Т. Ро, – тихо, раздельно повторил он.

– Я сама, – упрямо повторила она. – Фамилию из паспорта запомнила. Майк номер машины записал…

– И тебе потребовалось два года, чтобы меня вычислить?

– Н-нет… Н-ну… п-понимаешь… У меня… А сейчас… вот.

М-да. Очень содержательно.

Какая немыслимая, ослепительная глупость! Какое невероятное везение! Послали же небеса эту дуру!

Он вытащил из внутреннего кармана бумажник, где в соседних кармашках лежали рубли и евро. Отсчитал тех и других, довольно много. Подумав, добавил еще, сунул девице и мотнул головой в сторону замеченной в углу щели:

– Пролезешь?

– Чего это? Не полезу я никуда!

– Очень хочется с ментами пообщаться?

– С какой стати?

Нет, все-таки она была дура! А то, что он принял за ум, оказалось простой животной хитростью.

– Стрельбу слышала? Сейчас здесь не продохнуть будет. Решай быстрее. Деньги возьми, я нынче добрый, но только попробуй еще раз ко мне подойти! Ясно? Сегодня тебе просто повезло. Ты даже сама не понимаешь насколько.

– Я ж не пролезу, – жалобно протянула девица.

– Нечего было такие сиськи себе накачивать. Не пролезешь, будешь с полицией объясняться.

Она, разумеется, пролезла. Попискивая и кряхтя, но – пролезла.

Гест только глянул – и моментально выкинул дуру-девицу из головы. Да, он понимал, что она его только что спасла: если бы он вышел навстречу машине Якута сразу, лежал бы сейчас там. А он задержался из-за этой блондинки с ее тупыми требованиями. Так что да, спасла. Но об этом можно было подумать потом – или не думать вовсе. Сейчас точно не время. Мозг лихорадочно прокручивал варианты. Сейчас явятся – или уже явились? – оперативники. Примутся опрашивать потенциальных свидетелей. Может, и ему протиснуться в ту же дыру и побыстрее исчезнуть? Но зачем, собственно? В ресторане он был? Был. Официант на него укажет? Укажет. Да что официант. За кофе Гест расплачивался банковской картой… Э-эх. Придут, спросят: а чего это ты, господин хороший, как-то вовремя с места преступления исчез? И куда, кстати?

Нет, сбегать через дыру – не вариант. Надо остаться тут и отвечать на очевидные вопросы. Точнее – не отвечать. Видеть ничего не видел, знать ничего не знаю. В самом деле… Откуда ему знать, кого убили? Откуда ему вообще знать, что кого-то убили. Ну да, стрельбу слышал, а больше – ничего. Если докопаются до их с Якутом знакомства, то уж точно не прямо сейчас. Да и мало ли кто с кем в какие юношеские секции ходил. Позже? Ну… пересекались время от времени, Питер – такой маленький город…

– Вы что тут делаете? В смысле, вы же из ресторана сюда вышли?

Ага, вот и полиция.

– Ну да, – признался Гест. – Стекло вдруг посыпалось, и выстрелы вроде были, я сперва даже не понял, что это стрельба, только уже когда сюда выскочил, отдышался – дошло.

– А сюда-то вы как попали? Хорошо знаете внутренние помещения?

– Какое там! – Он изо всех сил изображал постстрессовую дрожь. – Дверь рядом была, я туда, коридор, ну и… вот.

– Понятно. Паспорт ваш можно?

Паспорт произвел впечатление.

– Гест – это?…

– Да, «Гест-инвест».

– У вас тут встреча была назначена, вы ждали кого-то?

– Кофе зашел выпить. А что, действительно стреляли? Или мне со страху почудилось, когда стекло разбилось?

– Действительно, стреляли, – сухо сообщил сержант. – Если понадобятся ваши показания, вас вызовут.

* * *

«Забавно, – думал Гест, – но кроме краткого, очень формального опроса на месте происшествия его больше никто так и не побеспокоил». Мало ли у Якута было знакомых! Вон какая толпа.

Ближе всех к могиле стояла маленькая старушка в крошечной шляпке с черной вуалькой и в черном же строгом пальто, купленном, как наметанным взглядом определил Гест, явно не в сельской лавчонке. Держалась старушка прямо, как балерина, а лицо у нее было абсолютно мертвое. Стоявшая подле «отставной балерины» молодая дама – подтянутая, с гладким узлом темно-русых волос – неуловимо напоминала медсестру. Ну эта уж точно не родственница, слишком деловито и профессионально она поддерживала свою подопечную под локоток, слишком внимательно смотрела. Судя по качеству черного пальто, его владелица могла себе позволить взвод медсестер. Но кто же она сама?

Не мать – Якут был сирота. Гест помнил его редкие рассказы: отец – фронтовик, более чем вдвое старше матери – умер почти сразу после рождения сына, мать – когда ему «срок впаяли». Но кто?

Гест чуть шагнул назад и почти беззвучно произнес:

– Старушка у могилы.

Оглядываться надобности не было, Шухов умел слышать, «как камни растут», что ему шепот разобрать!