Три судьбы

Или это не та машина? Но белых «майбахов» в Питере – раз-два и обчелся, и оттенок вроде тот, стекло отсвечивает, мешает разглядеть. И номера в таком ракурсе не видно, проклятье. Хоть бы Якут бибикнул, что ли. Если машина его, значит, почти наверняка в салоне кто-то важный. Или, как минимум, Якут собирается к кому-то важному, для кого имеют значение внешние понты. Обычно он ездил на чем-то менее приметном.

Как бы там ни было, надо выйти. Но сперва – отделаться от «тезки». Если она поволочется за ним к Якутовской машине… нет, этого точно нельзя.

Или послушаться Шухова и вовсе не выходить – в смысле уйти другим ходом? Есть же здесь другой выход, кроме главного? И как потом Якуту объяснять свое отсутствие? Живот схватило, понос прошиб? Отправить сообщение, так и написать. Или позвонить? И в самом деле сказать, что понос?

Гест вертел в руках телефон. Выйти или нет? И если уходить, как Шухов велел, написать Якуту или позвонить?

– Когда мы будем на Мальдивах, ты это все выключишь! – врезалась в стремительно летящие мысли очередная реплика новоявленной тезки. Заявление было сделано довольно директивным тоном.

– На Мальдивах?

– Ну ты же обещал! – Девица изобразила мордочку обиженной принцессы.

Обещал?!! Он ей что-то обещал?!!

Звук, донесшийся из-за громадных панорамных окон, был совсем тихим. Словно швейная машинка затарахтела. Или даже две? Или три? Хотя громкости это не прибавило. Или, может, Гест просто перестал слушать. Тело среагировало быстрее сознания. Мозг вечно пытается что-то сообразить, рассчитать – на то он и мозг. А телу просто хочется оставаться живым. Такие звуки телу приходилось слышать нередко. Давно, в девяностые, но память, именуемая мышечной, крепче той, которая живет в голове.

Кажется, не прошло и пары секунд после обиженного «ты обещал», когда Гест обнаружил себя присевшим за ближайшей колонной, одной из натыканных в зале там и сям. Рядом прижималась к его колену съежившаяся в комок, поскуливающая от страха девица. Тезка, чтоб ее. Но, ей-богу, как он ее-то с собой прихватил? Рефлексы, однако.

Рядом с колонной торчала разлапистая пальма в здоровенном горшке. Валентин осторожно глянул промеж кожистых листьев.

Сколько-то выстрелов угодило в одно из панорамных окон. И теперь, когда стекло больше не мешало, он, хоть и пришлось для этого выкручивать шею, определенно узнал машину Якута. С этого ракурса ясно была видна болтающаяся за ветровым стеклом зеленая обезьяна. Якут говорил, что она нужна для тренировки. Знаменитое «чтобы все получилось, не думай о зеленой обезьяне» на самом деле исполнить не так уж трудно. А вот если объект «недумания» болтается перед глазами…

Эта чертова обезьяна была, кажется, единственной деталью машины, не пострадавшей от обстрела. Все прочее напоминало мишень крайне неумелого стрелка. Но Гест понимал, дело отнюдь не в чьей-то неумелости. «Ковровая» стрельба всегда надежнее, чем любой снайпер. Знай поливай очередями, пусть хоть две трети впустую уйдут, тех, что отыщут свои «объекты», окажется достаточно.

Но сейчас важнее было понять: разбитое окно – случайность или кто-то из посетителей ресторана тоже являлся «объектом»? Кто-кто, ясно кто, он, конечно, никого другого подходящего тут не наблюдается.

Зато наблюдается стена – удачно он колонну выбрал. Мог и за соседнюю сигануть, расстояние примерно то же. А тут совсем рядом – дверь с веселеньким рисунком. Вместо традиционных фигурок мальчика и девочки рисунок схематически изображал ночной горшок. Почти такой же, как Рудик тогда изобразил на дверце Якутовского шкафчика. Экая злая усмешка судьбы, однако.

За дверью с ночным горшком обнаружился, как Гест и ожидал, не туалет, а коридор. На двух дверях слева красовались уже традиционные треугольнички с кружочками-головами сверху: вершина вниз – мальчик, вершина вверх – девочка. Несколько дверей справа никаких опознавательных знаков на себе не несли. Судя по запахам, там располагались кухня и прочие подсобки. Да, точно, официанты со своими подносами выплывали в зал из арки в правом углу. Так что в эти двери пока ломиться не стоит, решил Гест, там, похоже, замкнутый круг, а не выход.

В самом конце коридора, однако, виднелась еще одна дверь – с бледной, полузакрашенной надписью EXIT сверху. Пожарный выход. Вон и огнетушитель в углу. Непорядок. Щит должен быть с пожарным рукавом, ломиком… Господи, о чем он думает! Хотя… Если нет положенного щита, может, и сам выход закрыт…

– Мы туда? – подала наконец голос его непрошенная спутница.

«Если пожарный выход заперт», – подумал с тоской Гест, наваливаясь плечом…

Повезло.

Замыкающая коридорчик дверь открылась, выпустив их в крошечный квадратный «карман»: три бетонных стены и кусок железного забора с воротами. Запертыми, разумеется. Но справа забор примыкал к стене неплотно, так что не слишком толстый человек вполне мог бы пролезть.

Усадив девицу на выступ стены, Гест заговорил тихо, коротко и очень внятно. Как будто после каждого слова ставил точку:

– Ну-ка смотри сюда. Кто. Тебя. Послал? Быстро.

– Н-никто… Я с-сама…