Три товарища

— Вы принадлежите к какой-либо политической партии?

— Нет.

— Я спросил потому, что вы назвали его своим товарищем...

— Он мой товарищ по фронту, — сказал Кестер.

Чиновник обратился ко мне:

— А вы можете описать убийцу?

Кестер пристально посмотрел мне в глаза.

— Нет, — сказал я. — Я тоже ничего не видел.

— Странно, — заметил чиновник.

— Мы были заняты разговором и не смотрели по сторонам. Все произошло очень быстро.

Чиновник вздохнул.

— Тогда мало надежды, что нам удастся их поймать.

Он дописал протокол.

— Можно нам взять его с собой? — спросил Кестер.

— Собственно говоря... — Чиновник взглянул на врача. — Причина смерти сомнений не вызывает?

Врач кивнул:

— Я уже составил акт.

— А где пуля? Пулю я должен взять с собой.

— Пуль две. Обе остались в теле. Мне пришлось бы...

Врач колебался.

— Мне нужны обе, — сказал чиновник. — Я должен убедиться, что они выпущены из одного и того же оружия.

— Ладно, — сказал Кестер в ответ на вопросительный взгляд врача.

Санитар поправил носилки и опустил лампу. Врач взял инструменты и ввел пинцет в рану. Первую пулю он извлек быстро, она засела неглубоко. Чтобы достать вторую, пришлось сделать надрез. Он поднял до локтей резиновые перчатки, взял зажимы и скальпель. Кестер быстро подошел к носилкам и закрыл Готфриду глаза. Я отвернулся, услышав тихий звук от надреза скальпелем. Меня так и подмывало броситься к врачу и оттолкнуть его, мне казалось, что Готфрид только в обмороке и что именно теперь врач его действительно убивает... Но я тут же опомнился — мы достаточно повидали мертвецов, чтобы не ошибаться.

— Вот она, — сказал врач, выпрямляясь. Он вытер пулю и передал ее чиновнику.

— Такая же в точности. Обе из одного оружия, не правда ли?

Кестер наклонился и внимательно рассмотрел маленькие, тускло поблескивавшие пули, перекатывавшиеся на ладони чиновника.

— Да, — сказал он.

Чиновник завернул их в бумагу и сунул в карман.

— Вообще-то не полагается, — сказал он затем, — но раз вы хотите забрать его домой... Суть дела не вызывает сомнений, не правда ли, господин доктор? — Врач кивнул. — К тому же вы и судебный врач, — продолжал чиновник, — так что в случае чего... Словом, как хотите... Вот только если завтра пожалует комиссия...

— Я знаю, — сказал Кестер. — Все останется как есть.

Полицейские ушли. Врач снова заклеил раны Готфрида.

— Как вы его возьмете? — спросил он. — С носилками? Только пришлите их завтра же обратно.

— Да, спасибо, — сказал Кестер. — Пойдем, Робби.

— Я помогу вам, — сказал санитар.

Я покачал головой:

— Не надо, мы сами.

Мы взяли носилки, вынесли их и положили на оба левых сиденья — спинку переднего мы откинули назад. Санитар и врач вышли на крыльцо и наблюдали за нами.

Мы накрыли Готфрида его пальто и поехали. Через минуту Кестер повернулся ко мне.

— Давай-ка проедем еще раз по тем улицам. Я уже был там, да, видать, слишком рано. Может, теперь их встретим.

Незаметно начался снег. Кестер вел машину почти бесшумно. Он выжимал сцепление и часто выключал зажигание. Он не хотел, чтобы нас слышали, хотя четверка, которую мы искали, не могла знать, что у нас машина. В конце концов наш автомобиль превратился в белое привидение, бесшумно скользившее в густеющем снегопаде. Я вынул из ящика с инструментами молоток и положил его рядом с собой, чтобы сразу пустить в дело, как только выскочу из машины.

Мы ехали по улице, где это случилось. Под фонарем еще чернело пятно крови. Кестер выключил фары. Мы продвигались вдоль самого тротуара, наблюдая за улицей. Никого не было видно. И только из освещенной пивной доносился галдеж.

Кестер остановил машину у перекрестка.

— Подожди меня здесь, — сказал он. — Я загляну в пивную.

— Я пойду с тобой, — сказал я.

Он посмотрел на меня тем взглядом, который запомнился мне еще с тех пор, когда он один уходил в разведку.

— В пивной это не годится, — сказал Кестер, — там он еще, чего доброго, улизнет. Я только гляну, нет ли его. А уж тогда будем караулить. Побудь здесь с Готфридом.

Я кивнул, и Отто исчез в снежной пороше. Хлопья снега били мне в лицо и таяли на ресницах. Мне вдруг стало не по себе оттого, что Готфрид укрыт так, будто он уже не с нами, и я стянул пальто с его головы. Теперь снег падал и на его лицо, на глаза и губы, но не таял. Я вынул платок, смахнул снег с его головы и снова натянул на нее пальто.

Вернулся Кестер.

— Нету?

— Нет, — сказал он, садясь за руль. — Проедем-ка еще по соседним улицам. Я чувствую, что мы можем встретить их в любую минуту.

Мотор привычно взревел, но тут же осекся. Мы бесшумным призраком крались сквозь белую взвихренную ночь от одной улицы к другой; на поворотах я придерживал тело Готфрида от падений; время от времени мы останавливались в сотне метров от какой-нибудь пивной, и Кестер вприпрыжку бежал назад, чтобы ее проверить. Он был во власти мрачного, холодного бешенства, он даже не думал о том, что сначала надо отвезти Готфрида; он кружил и кружил по улицам, потому что был уверен, что мы вот-вот встретим тех четверых.