Три товарища и другие романы

Кто-то вдруг вскрикнул, и я очнулся от своих мыслей. Роза вскочила, от мечтательности на ее лице не осталось и следа — шляпа съехала набекрень, глаза округлились, а из опрокинутой чашки, чего она не замечала, кофе медленной струйкой стекал к ней прямо в раскрытую сумочку.

— Артур! — выдохнула наконец она. — Неужели это ты, Артур?

Я перестал играть. Посреди кафе стоял тощий вертлявый тип в котелке, заломленном на затылок. У него было лицо нездорового желтого цвета, большой нос и слишком маленькая яйцевидная голова.

— Артур! — продолжала восклицать Роза. — Это ты?

— Ну да, а кто ж еще? — буркнул Артур.

— Боже мой, но откуда?

— С улицы, вестимо. Откуда и все.

Артур, хоть и явился после долгого отсутствия, не утруждал себя излишней любезностью. Я разглядывал его с любопытством. Так вот он каков, сказочный принц Розы, отец ее ребенка. Он производил впечатление человека, только что вышедшего из тюрьмы. И ничего такого, что могло бы хоть как-то объяснить, почему Роза пылала к нему такой животной страстью, я заметить не смог. Но может, в этом-то и была загадка. Никогда не угадаешь, на что могут польститься женщины, прошедшие огонь, воду и медные трубы.

Ни слова не говоря, Артур взял стакан с пивом, стоявший около Розы, и выпил его. Пока он пил, кадык его тощей, жилистой шеи ездил вверх и вниз, как лифт. Роза смотрела на него сияющими глазами.

— Хочешь еще? — спросила она.

— Отчего ж нет? — бросил он. — Но только большую!

— Алоис! — крикнула Роза кельнеру вне себя от счастья. — Он хочет еще пива!

— Вижу, — вяло откликнулся Алоис и нехотя повернул кран.

— А малышка! Артур, ты ведь еще даже не видел маленькую Эльвиру!

— Слушай, ты! — Маска впервые сошла с лица Артура, и он поднял руку к груди, словно обороняясь. — Насчет этого ты мне голову не морочь! Меня это не касается! Я тебе предлагал избавиться от ублюдка. И я бы на своем настоял, если б меня не… — Тут он помрачнел. — А теперь, знамо дело, нужны деньги и деньги.

— Ну, не так уж и много денег на нее идет, Артур. Она же девочка.

— Девочки тоже обходятся недешево, — сказал Артур, опрокидывая второй стакан пива. — Сбыть бы ее какой-нибудь богатой бабе за известную сумму. Есть такие вывихнутые, что могут удочерить. Единственный выход. — Он оторвался от своих размышлений. — Как у тебя насчет рупий?

Роза с готовностью раскрыла свою залитую кофе сумочку.

— Всего пять марок, Артур, я ведь не могла знать, что ты придешь. Дома-то у меня больше.

Артур с видом паши ссыпал мелочь в карман жилета.

— Сидя задницей на софе, много и не заработаешь, — недовольно процедил он сквозь зубы.

— Сейчас пойду. Да только рано еще. Самый ужин.

— Всякая мелочь может сгодиться, — заявил Артур.

— Иду, иду.

— Что ж… — Артур слегка прикоснулся к котелку, — загляну тогда часиков в двенадцать.

И он развинченной походкой двинулся к выходу. Роза как зачарованная смотрела ему вслед. Он вышел, не оглянувшись и оставив открытой дверь.

— Вот верблюд! — выругался Алоис и закрыл за ним дверь.

Роза с гордостью оглядела нас.

— Ну разве он не чудо? И все как с гуся вода. Где он только пропадал столько времени?

— Да разве не видно по цвету лица? — сказала Валли. — В казенном доме. Ясное дело. Тоже мне разбойник с большой дороги!

— Ты не знаешь его…

— А то я их мало знаю, — сказала Валли.

— Тебе этого не понять. — Роза встала. — Он настоящий мужчина, не какой-нибудь хлюпик. Ну, так я пошла. Приветик!

И она, покачивая бедрами, вышла. Помолодевшая, окрыленная. Он вернулся — человек, который позволял ей отдавать свои деньги, который пропивал их и потом колотил ее. Она была счастлива.

Через полчаса ушли и все остальные. Только Лили с каменным лицом не трогалась с места. Я еще немного побренчал на пианино, потом съел бутерброд и тоже ретировался. Оставаться наедине с Лили было невыносимо.

Я побрел по мокрым темным улицам. У кладбища выстроился отряд Армии спасения. Под звуки тромбонов и труб они пели о небесном Иерусалиме. Я остановился. Внезапно я почувствовал, что один, без Пат, я не выдержу. Уставившись на бледные могильные плиты, я говорил себе, что год назад я был гораздо более одинок, что я тогда даже не был знаком с Пат, а теперь она у меня есть, хотя она временно не со мной, — но все было напрасно, я был удручен, подавлен и ничего не мог с этим поделать. Наконец я решил заглянуть домой, чтобы узнать, нет ли от нее письма. Это было совсем уж нелепо, потому что никакого письма еще быть не могло, — и его действительно не было, но я все-таки решил подняться к себе.

Снова уходя, я столкнулся в дверях с Орловым. Под его распахнутым пальто виднелся смокинг; он, видно, шел в отель на свою танцевальную службу. Я спросил его, не слыхал ли он что-нибудь о фрау Хассе.

— Нет, — сказал он. — Она так и не приходила больше. И в полиции ее не было. Да и будет лучше, если она совсем не придет.