Три товарища и другие романы

«Смотри-ка, получается, — изумлялся Равич. — Идет как по маслу. И я даже не слишком волнуюсь. Отвечаю, причем легко, без запинки. Внутри, правда, жуть, воронка, и в ней все черно — но на поверхности все спокойно».

— Живете здесь? — поинтересовался Хааке.

— Да.

— Давно?

— Всю жизнь.

— Понимаю, — задумчиво протянул Хааке. — Немец-иностранец. Родились здесь, да?

Равич кивнул.

Хааке отхлебнул коньяка.

— Некоторые из наших лучших товарищей тоже не в Германии родились. Первый заместитель фюрера — в Египте. Розенберг — в России. Дарре вообще из Аргентины. Решает не происхождение, а образ мыслей.

— Исключительно, — твердо поддакнул Равич.

— Я так и думал. — Лицо Хааке светилось довольством. Он слегка подался вперед, и на миг показалось, что он даже прищелкнул под столом каблуками. — Кстати, позвольте представиться: фон Хааке.

Произведя примерно ту же пантомиму, Равич ответил:

— Хорн.

Это была одна из его прежних вымышленных фамилий.

— Фон Хорн? — уточнил Хааке.

— Да.

Хааке кивнул. Он явно проникался все большим расположением к собеседнику. Еще бы, приятно ведь встретить человека своего круга.

— Вы, конечно, хорошо знаете Париж?

— Неплохо.

— Я имею в виду отнюдь не музеи. — Хааке улыбнулся свойской ухмылкой светского бонвивана.

— Понимаю, о чем вы.

Арийскому сверхчеловеку захотелось гульнуть, а он не знает, где и как, подумал Равич. Заманить его сейчас в какую-нибудь дыру, в сомнительный кабак, в притон к девкам, лихорадочно соображал он. Куда-нибудь, где можно без помех…

— Здесь ведь чего только нет, верно?

— Вы не так давно в Париже?

— Приезжаю раз в две недели дня на два, на три. Считайте, что с инспекцией. По весьма важным делам. Мы за последний год многое тут организовали. И все отлично работает. Особо распространяться не могу, но… — Хааке усмехнулся. — Здесь, знаете ли, почти все можно купить. Продажная нация, пробы ставить негде. Почти все, что нужно, нам уже известно. И даже искать ничего не надо. Сами все несут. Государственная измена здесь чуть ли не форма патриотизма. Прямое следствие многопартийной системы. Всякая партия норовит продать другую, а заодно и национальные интересы, ради собственной выгоды. А получается, что к нашей выгоде. У нас тут много единомышленников. Причем в очень влиятельных кругах. — Он поднял свой бокал, убедился, что тот уже пуст, и поставил на место. — Они даже не вооружаются. Уверены, что нам от них ничего больше и не требуется — лишь бы они не вооружались. Если вам сказать, сколько у них танков и самолетов… Со смеху умрете. Чистой воды государственное самоубийство.

Равич внимательно слушал. Он был сосредоточен до предела, и все равно перед глазами как-то все плыло, словно во сне, когда вот-вот проснешься. Столики, официанты, приятная вечерняя суета, скользящие по улице вереницы машин, луна над домами, зазывные всполохи реклам на фасадах — и напротив, глаза в глаза, словоохотливый матерый изувер, на чьей совести тысячи жизней, включая и его, Равича, жизнь, которую он если не загубил, то уж порушил точно.

Мимо прошли две молодые женщины в облегающих модных костюмах. Они улыбнулись Равичу. Иветта и Марта из «Осириса». Значит, у них сегодня выходной.

— Хороши, черт возьми! — восхитился Хааке.

В переулок, думал Равич. Узенький переулок, безлюдный, вот бы куда его залучить. Или в Булонский лес.

— Эти красотки промышляют любовью, — бросил он.

Хааке еще раз глянул им вслед.

— А до чего шикарно выглядят… Вы, конечно, весьма хорошо осведомлены по этой части?

Он заказал себе еще один коньяк.

— Позвольте, я и вас угощу.

— Благодарю, предпочитаю не смешивать.

— Здесь, я слышал, некоторые заведения — просто сказка. С музыкой, с целыми представлениями и все такое. — Глазки у Хааке азартно заблестели. Совсем как в ту ночь, много лет назад, под слепящими лампами гестаповского подвала.

«Не смей об этом думать, — приказал себе Равич. — Не сейчас».

— И что, вы ни в одном не побывали? — притворно удивился он.

— Отчего же, бывал. Из познавательного интереса, так сказать. Посмотреть, до чего способна опуститься нация. Но все это, похоже, было не совсем то. К тому же приходится соблюдать определенную осторожность. Во избежание неприятных недоразумений.

— На этот счет можете не беспокоиться. Есть места, где туристов вообще не бывает.

— И вам они известны?

— Еще бы. Очень даже.

Хааке допил свой второй коньяк. Он явно расслабился. Строгие рамки бдительности и дисциплины, в которых ему приходилось держать себя в Германии, здесь отпали. Равич видел: он вообще ничего не подозревает.

— Я сегодня как раз собирался поразвлечься, — сообщил он Хааке.

— Правда?

— Да. Позволяю себе время от времени. Жизнь следует познавать во всех ее проявлениях.

— Вот это верно! Совершенно верно!

Хааке смотрел на него совершенно тупым взглядом. Напоить, пронеслось в голове у Равича. Если иначе не получится, просто напоить и затащить куда-нибудь.

Но в глазах у Хааке уже снова ожила некая мысль. Нет, он не пьян, просто это он так думает.

— Жаль, — проговорил он наконец. — Охотно составил бы вам компанию.

Равич переубеждать не стал. Больше всего он боялся Хааке вспугнуть.