Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий

В Ниццу, куда забросит Елену Александровну прихотливая эмигрантская судьба, она возьмёт с собой и гусиное перо своего великого деда, хранящее на кончике засохшие чернила, так и не обратившиеся поэтической строкой…

Как мечтал побывать Пушкин в романтической Франции, в далёких южных краях: «Я жажду краёв чужих; авось полуденный воздух оживит мою душу»! А вот и другое свидетельство, уже знакомца поэта: «Всё словно бьёт лихорадка, – говорил Пушкин, закутываясь, – нездоровится что-то в нашем медвежьем климате. Надо на юг, на юг!»

«Поэзия проснулась под небом полуденной Франции – рифма отозвалась в романском языке». Думалось ли Александру Сергеевичу, когда его перо выводило эти строки, о Ницце? Почему бы и нет, название французского города могло быть знакомо поэту, ведь именно там при его жизни увидела свет книжка «Письма русского», где автор, рассуждая о верноподданнических добродетелях, присущих русскому народу, в качестве наглядного примера приводит… самого Пушкина!

Печальный, вижу я
Лазурь чужих небес, полдневные края…

Русская Ницца – так многие десятилетия называли этот красивейший уголок Средиземноморья на далёком Лазурном Берегу. История этого удивительного города, столицы Французской Ривьеры, снискавшей титул «жемчужины Средиземноморья», вобрала в себя судьбы знаменитых русских семейств: венценосных Романовых, Оболенских, Трубецких, Кочубеев, Гончаровых, Пушкиных. Причудливо распорядилась судьба, избрав этот французский город хранителем памяти многих русских людей. И как необычно, через века, соединились в Ницце жизненные пути наследников великого поэта.

Незнаемые Пушкиным внуки и правнуки. Словно на мгновение, как на старом дагеротипе, отразились их лики в лазурной глади Средиземного моря.

Память и памятник

Всё-таки удивительно, как прочно связуют нас с прошлым незримые тончайшие нити! И как события, свершившиеся в иных веках, врываются в размеренный ход сегодняшних дней, словно магнитом притягивая к себе.

Мы, а это съёмочная группа телеканала «Культура», едем в Ниццу снимать фильм о последних месяцах жизни Наталии Николаевны Пушкиной-Ланской, проведённых здесь, на Лазурном Берегу. Где они, её лёгкие следы в беззаботном курортном городке? И как могли сохраниться они в бурном водовороте жизни столицы Французской Ривьеры? Сменились века, целые эпохи. Время здесь ощущается почти зримо – оно подобно морским волнам, что без устали накатывают на средиземноморский берег… И не безрассудно ли искать память о вдове поэта и его внучке-изгнаннице на Лазурном Берегу в XXI веке?

Ещё до нашего отъезда мне позвонил из Лихтенштейна барон Эдуард Александрович Фальц-Фейн. Поистине человек-легенда, известный в России за все его подаренные музеям и галереям щедрые дары.

Ранее, при встрече в Москве, барон (тогда он побывал в столице на презентации своей книги) заверил меня, что обязательно приедет в Ниццу, чтобы участвовать в съёмках. Но затем его жизненные планы изменились – всё-таки возраст брал своё, к тому времени барону исполнилось девяносто, – и от поездки Эдуард Александрович отказался. Потому и позвонил в Москву сообщить о своём решении.

Правда, тут же выразил уверенность, что будущий фильм «Натали. Три жизни Наталии Гончаровой» очень важен – о жизни вдовы поэта известно мало, и тем более в Ницце.

К сожалению, название виллы, которую в течение двух сезонов, в 1862-м и в 1863-м, снимала в Ницце Наталия Николаевна Ланская, барон в своих бумагах не нашёл. Но заверил, что в муниципальном архиве Ниццы, разместившемся в той самой вилле «Пальмы», что задолго до революционных потрясений в России была куплена его отцом, нам помогут. И там же обязательно найдутся сведения о русской эмигрантке Елене фон Розенмайер. Забегая вперёд, скажу, что наша недельная поездка пришлась на национальные праздники и все городские учреждения, в том числе и архив, были закрыты.

И всё же барон Фальц-Фейн оказал нам добрую услугу.

– Кланяйтесь от меня княжне Оболенской, старосте русского собора в Ницце, самого красивого в Европе! И передайте привет сторожу русского кладбища «Кокад» Евгению Верёвкину. Там похоронена Екатерина Юрьевская, Светлейшая княгиня, вдова царя Александра II. Моя матушка ещё до революции бывала у неё в гостях.

Увы, с госпожой фон Розенмайер барон не был знаком. Хотя и мог с ней встречаться, ведь в Ницце жила его матушка Вера Николаевна и он часто гостил в материнском доме. А вот его близкий друг Серж Лифарь прекрасно знал внучку поэта, и Эдуард Александрович наслышан был от него о тщетных поисках пушкинского дневника.

…Майская Ницца встретила нас неласково: окрестные горы заволокло тяжёлыми тучами, серо-свинцовые волны лениво накатывали на берег. Моросил дождь. Растрёпанные ветром пальмы на Английской набережной тревожно шелестели.