Три женщины

На заре существования их ресторана Ричард и Слоун устроили новогоднюю вечеринку. В тот вечер на кухне работал Уэс, правая рука Ричарда, отличный шеф. Уэс был очень привлекателен: добрые темные глаза, кустистые брови, квадратный подбородок – все это делало его одновременно и опасным, и притягательным. Тогда у Уэса были романы сразу с двумя официантками, Дженни и Даниэлой, но обе не подозревали об этом. Кроме того, Уэс спал с одной из постоянных посетительниц ресторана. Как многие обаятельные мужчины, он умел вести себя так, что после его ухода все понимали: ждать продолжения нет смысла.

Слоун знала Уэса уже очень давно. Она никогда не воспринимала его в сексуальном плане, но в Новый год около полуночи произошло нечто необычное.

Слоун работала в зале, чувствуя себя рыбкой в аквариуме: она существовала ради толпы, прихорашивалась ради них, но при этом была самой собой, одинокой и недоступной. Она чувствовала себя стройной и красивой. Ей уже много лет не приходилось вызывать рвоту – она нашла более здоровые способы поддерживать нормальный вес. Впрочем, и эти способы тоже стали манией. Она много времени проводила в спортивном зале и очень мало ела. Она придумала удобные способы заниматься спортом в течение дня: разговаривая по телефону или убираясь после ужина, она выполняла микроупражнения для бедер, и это ей нравилось.

В какой-то момент к ней подошел Ричард.

– Ты должна это увидеть, – сказал он.

Она пошла за ним на кухню.

До полуночи оставалось пять минут. Дженни и Даниэла сновали по кухне, выискивая Уэса. Постоянная гостья ресторана, с которой он встречался, тоже пришла на кухню. Три женщины хотели в Новый год поцеловать одного мужчину, и сейчас они выискивали его за холодильниками.

– А где он? – шепнула Слоун на ухо Ричарда.

Ричард указал на морозильник. Слоун приоткрыла дверцу и увидела Уэса, прислонившегося к стенке, в окружении свисающих с потолка красных кусков мяса.

Уэс приложил палец к губам. Слоун сделала вид, что не верит собственным глазам. Он подмигнул. На губах его играла полуулыбка, хитрая и одновременно нежная. Слоун улыбнулась в ответ, закрыла дверцу и вернулась в зал. В полночь она поцеловала своего мужа. В зале раздались радостные крики, звон бокалов. Наступил Новый год.

Ричард и Слоун продолжали свои эксперименты. Периодически они приглашали в спальню третьего. Обычно мужчину. Ричарда заводило, когда жена занималась сексом с другим мужчиной в его присутствии. Иногда она просто была с другим мужчиной, пока Ричард работал. Тогда Слоун отправляла ему видеозаписи, чтобы и он был косвенно вовлечен.

Мужчин обычно выбирал Ричард. Он упоминал об этом вскользь, часто в постели или за кофе, когда дети уходили в школу. Слоун никогда не запоминала этих разговоров. Она редко отказывалась. Иногда выбор Ричарда ее удивлял, но чаще всего мужчины были вполне подходящими. Она никогда не думала об Уэсе. Она знала его давным-давно. Он был красив и волосат. Слоун же любила мужчин лысых и властных, как ее муж.

Как бы то ни было, другие мужчины обычно не заводили Слоун. Ее возбуждало само присутствие третьего. Все мужчины были достаточно привлекательными, достаточно добрыми, достаточно умными. Ничего такого, что ей не понравилось бы. Но выбор делали за нее.

Женщины появлялись в их спальне реже, но и такое случалось, как в день ее двадцатисемилетия. Слоун нравилось, когда третьей была женщина. Когда в спальне оказывались двое мужчин и она одна, ей казалось, что она выставлена напоказ. Все внимание было сосредоточено на ней. Она была звездой каждой сцены. Некоторым мужчинам не нравилось, когда их мошонка или пенис касались пениса ее мужа, и ей приходилось следить, чтобы такого не случалось. Иногда ей казалось, что она – единственный игрок на бадминтонной площадке и ей нужно удержать воланчик в воздухе, отбивая его с обеих сторон сетки.

Все это организовывал Ричард, и Слоун шла ему навстречу. Впрочем, ей все это тоже нравилось. В сексе она редко делала что-то исключительно для себя, хотя однажды была очень близка к этому.

Они с подругами отправились в Сэдж-Харбор. В баре у кромки берега они пили водку. Слоун любовалась видом – в порту на яхтах зажигались огни, превращая их в маленькие фонарики. Весь вечер она почти ничего не ела. Живот ее был плоским. Даже излечившись и преодолев пищевые расстройства, Слоун все еще испытывала тревогу и даже страх перед едой. Перед тем, что еда может сделать с ней. Она никогда не страдала лишним весом. Ее чувства были не похожи на чувства человека, который сбросил десять килограммов и все еще терзается ужасом, вспоминая годы, проведенные в утягивающем белье и свободной одежде. Во время беременности она немного поправилась, и ей, как и многим женщинам, пришлось бороться с набранными килограммами. Но чаще всего кольца Слоун соскальзывали с пальцев свободно. И все же страх сохранялся.