Три жизни одного человека

Золотое правило гласит: «Если вас насилуют, расслабьтесь и попытайтесь получить удовольствие». Удовольствия в «крыше», конечно, было мало, но выпавшая на нашу долю была не самой плохой. Мы регулярно платили дань, время от времени Чеснок увеличивал ее размер, иногда растрясал на непредвиденные расходы, но все это было нам под силу.  Мы были мелкой рыбешкой, можно сказать, мальками бизнеса, и пасла нас хищная мелочевка. Поднимаясь на новый уровень, мы рисковали попасть в поле зрения серьезных группировок, и меня это беспокоило. Иногда я думал о том, что, может быть, и не стоило затевать большое дело, но меня гнал вперед какой-то нездоровый азарт, веселая злость и желание стать господином, то есть перестать быть тряпкой, о которую вытирают ноги все, начиная от продавщиц и кончая любой административной сошкой. И я впрягся.

После нечеловеческих бюрократических мытарств мы выкупили комбинатик, получивший название «Ника», а дальше сработал Шефнеровский «закон ящика с мылом», то есть, сначала пошли гнилые куски.

Чесноку пришлось рассказать, какие у нас новости, а он рассказал мне свои, малоутешительные для нас. Намечался очередной передел сфер влияния, и ждать чего-то хорошего или загадывать что-либо было глупо.

- Ты еще попомнишь нас добрым словом, – сказал он трагически. - Мы не борзели. И свое отрабатывали. На вас не капало. Вот скажи мне честно, хоть раз на вас капнуло?

- Особо не лило. Врать не буду.

- «Не лило»! Ты еще не знаешь, что это такое, когда «льет». Про Сухорукого, наверное, слышал?

- Слышал.

- Подмял его под себя некто Маршал. Погонялово такое из-за фамилии Жуков. Из новых. Ну, Сухорукий повыеживался-повыеживался, да и пропал. Как пропал, куда пропал, - никто не знает. Половина его быков к Маршалу прилепилась, другая разбрелась кто куда. Ну и пошел он крошить всех направо и налево. Даст мелкому дельцу развернуться, а тот и рад, дурачок. А как только хорошее бабло пойдет в руки, Маршал тут как тут. Смотришь, вот уже у дела и хозяин новый. А если поковырять поглубже, так сват, кум или брат Маршала. Вот, думаю, и нас того... скоро к ногтю... Сил у нас маловато. А у него такие отморозки... Где он только их набрал... И подождет он, пока ты развернешься, на рельсы встанешь, а там и сковырнет тебя, и полетишь ты, пердя и спотыкаясь.

- Ну и что ты предлагаешь?

- Выпить. Больше мне предложить нечего. Ты - козлик молодой и рьяный. Будешь лезть напролом, пока рога не поотшибают. Потому что ты думаешь, что с трудов праведных можно заиметь палаты каменные. – Заметив, что я дернулся, Чеснок добавил: - Не обижайся. Я же вижу. Костьми ляжешь, а комбинатик свой поднимешь. Тут тебе капец и придет. Эх, простота... Небось, высшее образование имеешь?

- Небось, имею.

- Надо было тебе в свое время по комсомольской линии жопу рвать, а не мозги напрягать.

- Ну, чего ты канючишь, как будто конец света наступает?

- А он и наступает, только не все еще это поняли.

- А сам-то ты как? Будешь ждать, когда тебя подомнут?

- Я, конечно, тоже козел, только, в отличие от тебя, старый и хитрый, вроде того, что стадо за стадом на бойню водил, а сам уходил от ножа.

- Тогда почему ты себя козлом называешь?

- Ты смеяться будешь...

- Не буду, колись.

- Будешь... Ладно, скажу. Потому что был я комсоргом, и в райкоме на хорошем счету, и присматривались ко мне, да я все просрал в одночасье. Нет, не могу... Как-нибудь расскажу тебе в другой раз.

Другого раза не представилось. Разметали Чесноковскую группу, сам он исчез, и я так и не узнал, почему он не поладил с комсомолом. Но зато как он каркал, так и случилось: стал нас крышевать Маршал. Нам надо было вкладываться и вкладываться, а фактически вся прибыль уходила на поборы. Я крутился, как бешеный, но на все не хватало рук, ног, мозгов и времени, да еще в какой-то момент не уследил за Сенькой, и тот запил. Как-то поскучнел, потускнел и Рахим. Дома опять стала ощущаться нехватка денег. Не то чтобы мы голодали, но мама начала экономить, а бабушка наотрез отказалась от моих ежемесячных вспомоществований.

Однажды так случилось, что я остался ночевать на работе, где у меня был на скорую руку оборудован нехитрый кабинет. Ночью сквозь сон я услышал шум подъезжающей машины. Вытащив из-под подушки нож и прихватив резиновую дубинку, я тихо-тихо подошел к окну и стал наблюдать. Какая-то темная фигура осторожно открыла настежь ворота, и во двор въехала газель. Развернувшись, она вплотную подъехала задом к складу, некто открыл ворота и там. Из кабины выпрыгнули два человека и стали вытаскивать из машины доски и заносить их на склад. Все делалось очень тихо, и я никак не мог разобрать, о чем они переговаривались. Хоть голова у меня спросонья и плохо работала, однако соображаловки хватило на то, чтобы не выскакивать к ним в трусах, размахивая дубинкой и ножом. В конце концов, они разгружались, а не загружались...

Я дал им возможность так же тихо уехать, как они приехали. Ворота за ними закрыли, и я, потаращившись в темноту еще какое-то время, улегся досыпать.