Три жизни одного человека

Следующим, после пришествия Маршала, гнилым куском мыла из Шефнеровского ящика оказалась Ксения. В один прекрасный день явился вестовой от «крыши» и привел омерзительную девицу, длинную, худющую, сутулую, тупо жующую жвачку, представил ее дальней родственницей Маршала и дал указание обеспечить работой и, главным образом, достойной зарплатой.

- Федя, - обратился я к нему, - я уже не говорю о том, что вы совсем озверели со своими поборами, что не даете нам ни вздохнуть, ни пернуть, что мы вашими молитвами себе не можем обеспечить прожиточный минимум, а тут еще вы хотите посадить нам свою спиногрызку. - Девица полоснула меня злобным взглядом, выпустила изо рта пузырь и хлопнула им, как выстрелила, а я продолжал: - И что милая барышня заканчивала? Народную академию «Жилтресткомбинат»?

- Не твое дело, что девушка заканчивала, твое дело обеспечить ее достойной работой и зарплатой, и без базара. Я внятно выразился? – В последней фразе зазвенела сталь.

- Куда уж внятнее. Так может быть мы просто прилепим к вашей морже кусок, а девушка пусть гуляет себе где-нибудь. Так всем будет лучше. И нам, и вам, и девушке.

- Ты чё, козел, глухой? – завопил Федя почему-то фальцетом, тут же сам удивился своему новому тембру, устыдился и закашлялся. Прокашлявшись, продолжил: - Сказано, чтобы работала, значит, пусть работает.

- Федя, а она сюда будет на электричке и автобусах добираться каждый день?

Федя поглядел на девушку, она – на него, оба задумались, и потом он сказал:

- Это не твоя забота.

- Не моя так не моя. Уговорил. У девушки есть имя?

Федя растерянно посмотрел на нее. То ли имени ее он не знал, то ли запамятовал. Она просекла момент и произнесла хриплым прокурено-пропитым голосом:

- Ксения Ивановна. Для друзей Ксюша. – Она хлопнула жвачкой и добавила: - А для самых близких просто Кся.

- Боюсь, Ксей-то тебя тут никто называть не будет, - не удержался я и, поймав на себе ее яростный взгляд, добавил: - В том смысле, что мы никогда не дорастем до ближайших друзей принцессы столь голубых кровей.

Они отбыли, а у меня осталось какое-то гадливое чувство, что меня публично поимели. До вечера я на всякий случай провозился с документами, собрал лишнее, что не предназначалось для вражеских глаз, и пока что припрятал в сейф. Конечно, это был не выход, потому что сейфик наш был старенький, как бы еще не довоенных времен, и сделать к нему слепок ключей труда бы не составило. Я посчитал свободную наличность и ломанул в ближайший магазин, где продавались всяческие средства защиты.

Рахим новый сейф одобрил и взялся соорудить хитрый стеллажик в моем кабинете, который бы скрыл от любопытных глаз нашу обнову, а пока мы завалили его всяческой рухлядью и договорились, что кроме нас двоих о нем никто не будет знать. Даже Семен.

Сработала интуиция, и я остался ночевать на работе. Где-то в первом часу привезли товар. Место у нас было давно готово, так что разгружали обрезки мы прямо туда и завалили их как следует ширпотребом. Вряд ли, конечно, Ксения разбиралась в столярном деле, и вряд ли она стала бы копаться на складе, но я предпочел перестраховаться.

Однако на следующий день она, к нашему счастью, так и не появилась. Я уже с утра помчался к Семену сообщить ему о новом поступлении, а также о том, что теперь в нашем лагере завелся враг. Первой новости он так обрадовался, что на вторую почти не отреагировал.

- Сеня, нет, ты послушай меня, послушай! Она же будет шпионить, следить, подслушивать! Поэтому еще раз говорю: никаких лишних разговоров и телодвижений! Ты меня понял?

- Да понял я тебя, понял, Макс! Чего ты кипеж разводишь? Ты мне ладан со свечами принес?

- Забыл. Прости...

- Тогда я тебе не покажу.

- Что ты мне не покажешь?

- Ничего не покажу. Это надо смотреть в целекупности. Тебя такси ждет?

- Ну, ждет.

- Давай, смотайся в церковь, купи, что я просил.

- Сеня, да ты понимаешь, что у меня дел невпроворот?

- Понимаю. У тебя это займет полчаса. Ну, час от силы. Давай, Макс, давай, ну я тебя очень прошу!

Я махнул рукой. Легче было дать, чем объяснить, что не хочется. Через час я доставил ему требуемое. Он проковылял в спальню, чем-то там пошуршал, поскрипел и вынес какие-то тряпки, похожие на мамин когда-то любимый дачный халат.

- Отвернись, - скомандовал он мне.

- Сеня, ну что за бабские штучки! – запротестовал я.

- Отвернись, говорю.

Я отвернулся, он опять пошуршал чем-то возле стола и сказал:

- Теперь смотри!

Я повернулся и обалдел: на столе стояли четыре шкатулки, все разные, изумительной тонкой работы, я бы даже сказал, старинной.