Три жизни одного человека

Я, конечно, ожидал чего-то подобного, но не настолько! Осознав, что попало ко мне в руки, я понял: уже к утру ко мне могут опять прийти с обыском. Даже не то, что могут. Ко мне обязательно придут, и будут трясти так, что мало не покажется, ибо в моем распоряжении оказался список всей верхушки, списки всех бригад, официальных и неофициальных, их отчеты по выполненным заданиям и разработки для каждой бригады, а также выплаты за сделанную работу и выплаты планируемые. Список компаний-«мишеней» с ксерокопиями их документаций, включая счета. Список «казачков» в этих компаниях. Было много еще чего интересного, и, разумеется, бухгалтерия. Мне было страшно, зубы стучали, руки тряслись. Если на меня выйдут и найдут у меня эти документы, мне не жить. Но эти же документы были залогом, давали возможность поторговаться. Осталось срочно найти место, где их можно спрятать так, чтобы ни одна сволочь не нашла.

Прежде всего, я сбегал в цех и взял из заначки нашей Царской артели четыре пачки «Астры». Засунул три больших упаковочных пакета один в другой, сложил туда документы и записные книжки, щедро засыпал их табаком, закрыл пакеты, выпустив из них воздух, и все это плотно обвязал шпагатом. Получившуюся кипу положил в мешок, опять-таки обсыпал табаком, перевязал мешок веревками и, согнув стальную проволоку, сделал крюк. Зацепил один конец крюка за веревку и загнул его намертво.

Вооружившись дежурным ящичком с инструментами и прихватив мешок, я отправился к нашему летнему сортиру, стоящему на задворках территории. Аккуратно поднял две доски фомкой, вбил пару гвоздей в бревно, повесил на них мешок, а доски вернул на место, приколотив их для верности парой ржавых гвоздей. Разровнял рукавицей  оставшийся от лета мелкий мусор и сверху присыпал табаком.

Буржуйка уже почти прогорела. Я напихал в нее побольше дров и стал скармливать ей куски спортивной сумки и тренировочный костюм, который в ней оказался. Теперь, кажется, все было подчищено. Все, кроме правой руки: ссадины на костяшках пальцев красноречиво говорили о том, что я недавно с кем-то дрался. Долго думать было некогда. Я махнул для храбрости еще стопку, достал из аптечки пантенол и, дико заорав заранее, прижал их к раскаленному металлу печки. Потом обработал ожоги пантенолом, и стал ждать, когда утихнет адская боль.

Делать больше было уже нечего. Оставалось только надеяться, что кривая куда-нибудь да вывезет. Я вышел на крыльцо и посмотрел наверх. Сыпал снег, и это было хорошо. Тучи, несущиеся с неимоверной скоростью, на какое-то мгновение освободили небольшой кусок неба, и я увидел там зеленую звезду.

Я проснулся от звуков работающего комбината: на разные голоса стучали молотки, взвизгивала пила, гремели падающие доски, Александр Первый кого-то распекал, а этот кто-то весело огрызался; перекрывал всех густой бас Николая.  Я сел на диванчике. Голова была словно налитой расплавленным свинцом, и зверски болела обожженная рука. Вспомнил вчерашнее и похолодел: сначала испугался, что забыл положить на место доски в сортире, потом что забыл дожечь сумку, потом, что оставил какие-то бумажки на столе... Хотел кинуться проверить, но сил не было. Кое-как одевшись, я вышел из Сенькиной каморки и поплелся в свой кабинет. Есть не хотелось. Я включил чайник, сел за стол, достал какие-то счета, калькулятор и попытался вникнуть в написанное, но буквы разбегались, упорно не желая складываться в слова. Достал из аптечки градусник, сунул его под мышку, заглотнул пару таблеток аспирина. Насыпал себе в чашку побольше сахара, выжал лимон и от души налил вчерашней заварки. Разбавил кипятком и стал буквально насильно вливать в себя чай. Посмотрел на градусник и вяло удивился тому, что столбик ртути показывал 39.6. Обработал руку тетрациклиновой мазью и перебинтовал ее, как смог. Скоро мне немного полегчало. Я еще раз попытался вникнуть в счета, но тут во двор въехала машина, через несколько секунд ко мне ворвался Вердин – и началось...

- Где вы были с десяти вечера и до сегодняшнего утра?

- Здесь.

- Что, ночевали здесь?

- Да, ночевал. У меня вчера поднялась высокая температура, и я решил не ездить домой.

- Кто может это подтвердить?

- Боюсь, что никто, кроме температуры.

- Опять клоуна будешь из себя разыгрывать?

- А, собственно говоря, вы по какой причине к нам в гости?

- Сегодня ночью был убит президент молодежной организации «Прорыв» и его заместитель.

- А я-то тут при чем? В смысле – вы подозреваете, что это я их убил? Зачем это мне?

-  Тебе прекрасно известно, что они были в числе подозреваемых в нападении на ваш комбинат. И ты у нас теперь номер один.

- Я и в прошлый раз был у вас номером первым, да только ты, командир,  облажался. Как бы и в этот раз не получилось то же самое.

- Не получится. Алиби у тебя нет. Бабульку свою нам не подсунешь. Так что считай, что на этот раз ты в полном дерьме.

- Я-то, может, на этот раз и в полном дерьме, а ты – я приблизил к нему лицо и посмотрел ему в глаза, - из него, похоже, давно не вылезаешь.

Он отпрянул.