Три жизни Тани

Похоже, что пёс размышлял о чём-то подобном. Он перевёл взгляд с одной шкуры на другую, и свою подстилку тоже перенёс, расположив её рядом с Таниной.

«Совместный переезд меня вполне устраивает», — обрадовалась Таня, не замечая, как её уныло обвисший хвост начинает усиленно вилять, подчиняясь бессознательным рефлексам. Только после насмешливого фырканья Чёрного она осознала, как выдаёт её чувства своенравный хвост, и поспешно прижала его к задним лапам, вызвав у пса ещё один приступ ироничного пофыркивания. Чёрный улегся на новое место, кося на Таню своими треугольными изжелта-зелёными глазами, и Таня с независимым видом прошествовала к нему и легла рядом, демонстративно отвернувшись к решётке вольера. Её мучило любопытство, с чего вдруг потребовалось сменить спальное место.

Любопытство удалось удовлетворить скоро: как только за последним работником закрылась дверь в их сектор и звякнул замок.

Чёрный поднялся и прошёл к тому месту, где все дни пролежала Таня. Он беззвучно ступал большими, мягкими лапами, не издавая ни единого звука, пока не дошёл до противоположной стены вольера. Тут он просунул переднюю лапу сквозь прутья решётки и с тихим скрежетом поднял за край одну доску пола. Напрягся и сумел поставить доску на ребро. Перепрыгнул через неё и сунул морду под половицу. До потрясённой Тани донёсся скрежет перегрызаемого прута.

Не веря самой себе и сильно подозревая, что спит или вновь видит бредовые галлюцинации, Таня подскочила к Чёрному. Её глаза научились до того хорошо видеть в темноте, что она отлично разглядела, что творится под деревянным настилом: два прута под крайними досками уже были перегрызены с двух сторон и валялись на каменных плитах пола под клеткой! Таня пошевелила лапой крайние доски — они поддались под её усилиями, так как тоже были оторваны от основания. Если выломать третий прут, над которым трудился сейчас Чёрный, то дыра станет достаточно большой, чтобы вылезти из клетки в небольшое пространство между каменными плитами и решетчатым полом вольера, а дальше всё просто: приподнять край вольера, стоящего на нескольких бетонных квадратных основаниях, и прошмыгнуть на свободу!

«И никто раньше времени не заметит диверсии и не изобьёт, как меня Болтер, и не замурует в более прочной тюрьме!» — поняла Таня.

Чёрный не пускал её грызть прутья, когда понял, что она может оставить на них следы своих клыков, которые наведут работников на опасные подозрения!

Из-под пола донеслось нетерпеливое ворчанье, и Таня метнулась к другому краю прута и впилась в него клыками. Она действительно становилась всё сильнее и сильнее — сплав, который не желал поддаваться ей полторы недели назад, сейчас понемногу сдавался под её напором. Конечно, не так быстро, как металлический прут, но за пару недель вполне реально его перекусить. Его надо перекусить до того, как её отведут к ветеринарам и обнаружат отсутствие беременности!

Следующие дни так у них и протекали: ночная подготовка к побегу, отсыпание днём, боевые тренировки вечером. Возродившаяся надежда на побег настраивала Таню на позитивный лад, позволяя легче переносить заточение. Кроме того, в этой клетке она не была одинока! Они с Чёрным не только трудились: временами они просто играли и дурачились, совершая дикие скачки по клетке, валяя друг друга по полу, делая вид, что вот-вот вонзят клыки по-настоящему, и притворно грозно рыча друг на друга. Их игры смешили уборщиков и разносчиков корма, а нежное ухаживание пса за рыжей колхи невольно затрагивало их огрубевшие сердца. Выражалось ухаживание Чёрного в частом вылизывании морды колхи, в том, что она засыпала исключительно в объятьях его лап, и в том, что её миска постоянно пополнялась кусками мяса из доли Чёрного. Крупному псу по норме полагалось порция в полтора раза больше, чем рыжей собаке, но он исправно перетаскивал часть мяса в миску своей пары.

— Чудные вы животные, — приговаривал Стир, втихаря подкидывая в их клетку кусочки сыра, прессованного творога и фруктов: он взялся читать инструкцию по правильному кормлению собак и старался разнообразить меню своих любимцев в соответствии с этой инструкцией. — Смотрю я на вас, и настроение светлей становится. Порой думаю: вот бы кто обо мне так позаботился, как вы друг о друге, да не в том мире я родился, чтоб о таком мечтать.

На этих словах Стир умолкал и боязливо оглядывался: в тёмных мирах было принято гордиться тем, что ты житель тёмного мира, и презрительно относиться ко всему, что связано с мирами светлыми.

Каждую ночь кромсая и «перепиливая» прут своими клыками, Таня безумно жалела о тех днях, когда Чёрный не мог заниматься ломанием прута, поскольку на прячущей его половице разместилась больная рыжая колхи. И благородный пёс отсрочил свои планы побега из ада, чтобы выходить чужую для него собаку! Великодушие пса оказалось даже больше, чем Таня полагала раньше: ведь если бы она померла от лихорадки через пару дней болезни, то Чёрный был бы теперь гораздо ближе к свободе! Ему никто бы не мешал, ни на кого не приходилось бы тратить драгоценное время!