Три жизни Тани

Зато теперь их было двое и дело продвигалось быстрей. Благодарность Тани не имела границ и окрасилась в тона искренней, сердечной, человеческой привязанности к псу. Ей часто приходило в голову, что Чёрный тоже разумен — так же, как и она сама. Возможно ли, что в это великолепное собачье тело тоже запрятана, насильно заселена человеческая душа? Разве может она испытывать такие чувства к неразумному животному?

Какие именно «такие чувства» Таня боялась и думать. Иногда ей казалось, что выпавшие ей на долю испытания неуклонно ведут её к шизофрении и она видит то, чего в принципе быть не может. И чувствует то, что невозможно чувствовать. Легко было не обращать внимания на Бидла во дворце, а сейчас Чёрный был единственным существом, испытывающим к Тане искреннюю привязанность. Он был единственным благородным и достойным существом в нынешнем окружении Тани, единственным, кому она могла всецело доверять, на чью помощь могла рассчитывать.

Самый разумный, самый храбрый, самый ответственный и заботливый… В извращенной больной реальности тёмного мира пёс стал единственно возможным выбором близкого существа для Тани. Её человеческий разум ещё протестовал против возможности относиться так к неразумному животному, а собачьи инстинкты давно уже признали пса своей парой.

«Своим другом», — всякий раз оговаривалась Таня, когда её сердце замирало от ласковых прикосновений языка Чёрного, от весело-ироничного взгляда его всё понимающих глаз.

Как бы то ни было, сны, в которых она бегала по зелёному лесу бок о бок с Чёрным, становились постоянными, а главное — приносили ей чувство умиротворения и уверенности в том, что так и должно быть в её жизни, такой расклад — самый правильный. В этих снах она была безусловно счастлива. Как и Чёрный.

Оседлав неудобный стул для посетителей так, чтобы можно было сложить руки на его спинке и водрузить на них острый подбородок, Грон монотонно докладывал о результатах наблюдения за заводчиком собак Хасом Набарром:

— До меня, как до простого любопытствующего человека, дошли сведения о новом пари, заключенном Набарром. Пари столь же необычно, как предыдущее, и связано с большим, общегалактическим и широко разрекламированным конкурсом красоты среди собак. Это скорее обычная выставка, нежели настоящий конкурс, и профессионалы, как правило, игнорируют такие мероприятия, ведь от собак не требуется особой выучки для участия, надо лишь красиво позировать перед объективами и жюри. Большинство участников такого конкурса — обыватели, желающие блеснуть своими питомцами. Так вот, на этот раз на конкурс отправят своих собак владельцы двух крупных питомников: Набарра и Холстера. Условия пари: если все десять членов жюри в тайном голосовании отдадут свои голоса за собак из питомника Набарра, то он выиграл. Если хоть один отдаст голос за любую другую собаку — проиграл. Если все десять отдадут голос за собак из питомника Холстера, то проигрыш Набарра удваивается.

Грон сделал паузу и Хвар переспросил:

— Это все условия? Для Набарра тут гарантирован проигрыш, а Холстер практически ничем не рискует: помимо их собак в этом конкурсе примут участие еще сотни других, причем оценка их внешней красоты будет совершенно субъективной, делом личного вкуса членов жюри, а их наверняка выбирают из представителей самых разных рас. Подкупить жюри на конкурсе такого масштаба да ещё при условии такого пари будет просто невозможно!

— Есть нюанс: собаки на конкурс поставляются анонимно, никто (включая судей) вплоть до окончания конкурса не будет знать, чьих собак признали победителями. Во избежание нечестной игры члены жюри (за хорошее вознаграждение, само собой) согласились на магическое воздействие, принуждающее их к честному судейству и правдивым ответам на все вопросы. Более того, они написали согласие на сканирование их памяти по окончании конкурса.

— Ничего себе, много же им заплатили! Впрочем, представляю, как это пари взвинтило рейтинг конкурса и обеспечило ему грандиозную бесплатную рекламу. А какова ставка в пари Набарра и Холстера?

— В том-то и весь интерес этого пари…

— Грон, не тяни комету за хвост!

— Ставка: сто миллионов кредитов.

Слов у Хвара не нашлось. Он подумал, вкрадчиво уточнил:

— Разве всё имущество и состояние Набарра и Холстера оценивается в большую сумму?

— Нет. Проигравший обречён на полное разорение. Набарр хочет избавиться от ещё одного конкурента.

— Скорее от конкурента избавится Холстер.

— Как сказать. Лючий Галс проиграл Набарру.

— Там пари было более вразумительным, а здесь настоящая рулетка и теория вероятности не на его стороне.

Грон скептически хмыкнул и Хвар мысленно поддержал его уверенность в шулерской подоплёке пари. Холстер повёлся на чересчур заманчивые условия или решил, что Набарр умом тронулся и уверовал в свою непревзойдённость после выигрыша у Галса. Внешне всё выглядело так, словно Набарр с закрытыми глазами шагает в собственноручно вырытую пропасть, но Хвар подозревал, что ушлый маг перешагнёт через провал, как через мелкую ямку на дороге, а в бездну слетит его конкурент. Рассуждая сам с собой, Хвар произнёс: