Три жизни Тани

«И кто-то ругает женскую логику! — возмутилась про себя Таня. — Вчера демонстрировал вселенскую обиду, что я усомнилась в его благородных намерениях, хоть он до сих пор НИЧЕГО мне не объяснил, а теперь заявляет, что я напрасно ему доверяю! Как под его началом люди работают?! Он ими командует тоже в стиле: „непременно сделайте именно так, но, пожалуй, лучше наоборот“? И что решится завтра? Спэйсмаршалу он сказал, что через пару деньков я должна заговорить, а один день как раз прошёл…»

По телу Тани прошла нервная дрожь. Что такого придумал Горд, что теперь печально вздыхает?! Она еле удержалась от того, чтобы растолкать заснувшего мужчину и яростно лаять, пока он внятно не ответит на все её вопросы! И ерунда, что она не может высказать эти вопросы на всеобщем языке — они с Гордом всегда понимали друг друга без всяких речей, как супруги со стажем!

Таня принюхалась к лежащему рядом оборотню, но он мирно спал без всяких сновидений, от него веяло только покоем. Прокрутившись без сна полночи, Таня не успела сомкнуть глаз, как вновь очнулась от пристального взгляда.

В каюте было абсолютно темно. Искусственное освещение выключено, иллюминаторы закрыты непроницаемыми шторками, но и в этой мгле, что должна бы быть непроглядной, Таня умудрялась видеть лицо Гордеона, его горящий взгляд, его торс, с которого соскользнуло тонкое одеяло. Видела до мельчайшей чёрточки, включая отметины шрамов. Эхом к её мыслям прошелестел в темноте голос Гордеона:

— Сколько круглых меток у моей левой ключицы?

Белых пятнышек было три, и Таня тихо тявкнула три раза.

— Пули из дробовика. В темном мире довелось с таким древним раритетным оружием столкнуться. Был бы у преступника бластер — не лежал бы я сейчас с красоткой на постели, — прошептал Гордеон. — Ты стала прекрасно видеть в темноте, не так, как раньше, верно? Можешь кивнуть, я тоже отлично тебя вижу.

Таня кивнула.

— Ты быстро излечиваешься от ран и болезней: гораздо быстрей любой собаки. И клыки у тебя стали мощнее. Помнишь, как углеродно-титановый прут поначалу тебе не поддался? Я потом не сразу понял и поверил, что ты умудряешься его грызть. Рыжая, если бы кто-нибудь заметил след от твоих зубов на прутьях вольера, то тебя спалили бы на месте — этот сплав способны перекусить только клыки оборотня, это всем известно.

Замерев на месте, Таня судорожно сглотнула. На что он намекает, а?

— Ты по-прежнему пахнешь собакой, эксперты видят в тебе только собаку, но изменения уже идут в твоём теле. Их нужно подтолкнуть, — шептал Гордеон. — Ты верила когда-нибудь в правдивость древних легенд, рыжая?

Ох, опять не понравился Тане вопрос! Он явно был с подвохом! В какие древние легенды она должна верить? В мифы Древней Греции?! Таня раздражённо дёрнула ушами, отвечая отрицательно.

— А я начал верить. Слишком необычен твой случай, но при этом как под копирку похож на сказания моих далёких-далёких предков. Набарр недаром послал подельника убить тебя, он тоже подозревал правду.

«Какую правду?!» — глухо взвыла Таня и её, как всегда, поняли.

— Ты можешь стать оборотнем. Легенды гласят, что если человеческая душа примет, как собственное, звериное тело, в которое её заселили, если полюбит звериное тело, то родится оборотень. Согласно сказаниям моего народа, первые оборотни появились, когда на простой человеческий мир напали маги. Они истребили почти всех, а души оставшихся переселили в зверей, мечтая сделать из них послушных слуг. Многие души быстро покинули чужеродные тела, уйдя в мир мёртвых, но те, что смогли задержаться в звериной шкуре, со временем научились обращаться в человека. Они долго держали в тайне свой секрет, накапливая силы, узнавая врага изнутри, а потом подняли восстание и изгнали из своего мира магов-поработителей.

«Красивая легенда и правда, как про меня», — согласилась Таня, нервно подрагивая в тёплой темноте. А Гордеон продолжал шептать:

— Если ты согласишься на перенос сознания в другое тело, то при таком принудительном переселении тело колхи умрёт, твоя вторая ипостась, с которой ты успела сродниться, навсегда погибнет. Хочешь ли ты этого? Если есть шанс спасти обе твои ипостаси?

«Как спасти?» — завертелась Таня.

— Прими решение: да или нет. Что и как делать предоставь решать мне, — строго велел Гордеон.

Подозрение, что способ превращения в оборотня ей точно не понравится, росло и крепло, но собачьего тела было жаль. Очень жаль. Если колхи умрёт, то вместе с ней погибнет часть Таниной души.

Таня кивнула. Подождала и кивнула ещё: три раза подряд.

— Укуси меня, — прошептал Гордеон.

Укусить?! Но…

«Больно же будет!» — проскулила Таня, не представляющая, как можно взять и укусить человека.

Гордеон усмехнулся. Его собственные клыки внезапно выдвинулись и полоснули по предплечью. По мужской руке заструилась кровь, и Таня с негодующим визгом бросилась зализывать кровоточащие раны. Они быстро заросли, не оставив даже белых полосок, а Гордеон тихо произнёс: