Три жизни Тани

Её подняли в воздух и бросили в озеро. С пронзительным визгом Таня погрузилась в прохладную воду, показавшуюся обжигающе ледяной её разгоряченному рыданиями телу. Она забарахталась в воде, нащупывая дно под ногами и вставая в полный рост. Человеческий рост!

— На курсах по психологии убеждали, что один из верных способов прекратить женскую истерику — это бросить истерящую в холодную воду, — произнёс над её ухом Гордеон.

Таня глубоко вдохнула. Медленно выдохнула. Этот оборотень сведёт её с ума!

Она стояла по грудь в воде. Тихой, мерцающей воде озера. Таня подняла руки из воды и умыла лицо. Осмотрела руки, пять пальчиков на каждой, изящные кисти. Она стала прежней или нет? Отражение лица в воде, освещенной лунным светом, представлялось сплошным пятном — ничего не рассмотреть. Она обернулась к Гордеону:

— Это верный способ насмерть заморозить истерящую, — сказала она, клацая зубами. Гордеон показательно постучал по своему правому уху:

— Язык твоего родного мира не внесён в память универсального переводчика. Прибор способен превращать в мыслеобразы только знакомые ему слова, которые потом наш мозг сам переводит на родной язык. Я не понимаю твоих слов, повтори на всеобщем. — При виде проступившей на Танином лице растерянности он пояснил: — Произнеси фразу мысленно, и будешь знать, как она звучит на всеобщем. Вначале будешь формировать предложения медленно, но потом приучишься говорить быстро, особенно, когда большинство слов закрепится в твоей личной памяти.

— Бросить истерящую в холодную воду — это верный способ её заморозить, — повторила Таня, стараясь не вставлять слова на русском.

— Чепуха, у тебя это нервное. Ты не замерзнешь, оборотня трудно заморозить. — Горд взял её руки в ладони, скомандовал: — Посмотри мне в глаза и расслабься.

Таня смотрела, и на неё снисходило спокойствие. Действительно, если бы не капля сохранившегося недоверия, то план Горда не сработал бы, она бы не поверила, что он способен причинить ей зло.

«Я вернула себе человеческий облик! Благодаря ему. Как я могла усомниться в его благородстве?! Опять инстинкты голову вскружили, не иначе. Удобно быть полусобакой — можно все грехи списать на инстинкты. Какой же Горд красивый в лунном свете! Он всегда красивый, но посеребренный лунными лучами, покрытый жемчужными капельками воды он просто неотразим! О, а когда вот так улыбается, то сердце может и не выдержать, чтобы ни обещали врачи!»

— Ты кому рассказал, как именно пугать меня собираешься? — тихо спросила Таня.

— Никому. То, что буду пугать, мои люди знали. Наверное, предполагали, что тебе придётся испугаться смерти от моих клыков.

«Амели наверняка догадалась о твоей задумке», — заподозрила Таня, но ей не хотелось портить момент воспоминаниями о шикарной блондинке.

— Как я выгляжу? Я не такая, как раньше, да? — робко спросила она. Дождаться зеркала не было сил, хотелось узнать о себе хоть что-то сразу. Хоть главное она уже знала: это тело не было парализовано. Аспект внешней привлекательности был далеко не столь существенен!

— А какая ты была раньше? — с искренним интересом спросил Гордеон, ласково дотрагиваясь до её лица, обводя его по контуру кончиком пальца. Он коснулся её мокрых волос, отбрасывая их за спину, и Таня ощутила, что волосы у неё теперь длинные, как были давно, до аварии.

— Волосы тонкие, но густые. Они всё время путались, а цвет у них был русый. Это такой светло-коричневый цвет с оттенком серого. Лицо было обычное, овальной формы, с высоким лбом и прямым носом, глаза серые, — вспоминала она.

— Отныне твои волосы ожидаемо рыжие, а глаза — жёлтые. В оттенках не разбираюсь, лучше с Амели их обсуди, а лицо у тебя… красивое, — затруднился с подробным описанием Гордеон.

«Красивое — это хорошо, — улыбнулась Таня. — Хорошо, что для него оно выглядит красивым».

Глава 40, об исполнении мечтаний и проблемах рыцарей, спасающих принцесс

Звёздное небо, лунная ночь, любимый мужчина рядом и исполнение заветной мечты — что еще надо для счастья? Не верилось, что она снова в человеческом теле, это было волшебное чудо! Она снова стоит на ногах, а не лапах, может говорить, а не только рычать и лаять. Она человек и это прекрасное, восхитительное, лучшее из всех состояний! Чудесное превращение стоило всех её мучений в клетке, всех её страхов!

Счастье и кипящий восторг переполнили Таню. Ей хотелось обнять и расцеловать весь мир, особенно того, кто подарил ей это чудо преображения, но пришлось ограничиться ласковой улыбкой: Гордеон не дал обнять его, перехватив Танины руки и прошептав:

— Успокойся, всё так, как и должно быть.

Точно, как должно? Таня осторожно ощупала своё лицо, словно оно могло рассыпаться на части или превратиться в собачью морду от неловкого движения. Ничего необычного не нащупала: два глаза, нос, рот, брови — всё, как у людей. Ростом она и в этом теле не вышла: её макушка находилась на уровне подбородка Горда, так что даже с учётом его высокого роста она явно не была великаншей.

— А как обратно в собаку перекинуться? — спросила она.