Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга первая

Экспозицию первого зала («притвор») можно уподобить «предисловию» руффовского романа. Оно задает тон всему последующему странствию несколько ошарашенного реципиента по трудно обозримым выставочным пространствам. Тема представленных в этом зале работ обозначена как «ma.r.s.». Они являют собой серию дигитально переработанных фотографий Марса, сделанных в 2005 г. (и позже) с американского спутника особой камерой (HiRISE-Kamera, абрревиатура означает: High Resolution Imaging Science Experience). Кстати, Уэльбек также с особой тщательностью описывает фототехнику, использовавшуюся Джедом. Это был «профессиональный Rodenstock Apo-Sironar (курсив Уэльбека) „с фокусным расстоянием 180 мм и такой же диафрагмой“. А сделанные файлы „хранились в TIFFax копиями в JPEG (эта аббревиатура использована Руффом для обозначения темы своей экспозиции в главном зале. — В. И.) с более низким разрешением и легко умещались на 640-гигабайтном жестком диске Western Digital, весом чуть больше 220 граммов“.

Томас Руфф.

ma.r.s. 23.

2010

Текст вполне уместный в технической инструкции по использованию данных технических чудес и бесспорно понятный теперь даже подросткам, не говоря о профессионалах фотоискусства, но в художественной литературе он приобретает несколько иной смысл. Своим сухим прозаизмом и деловитостью он вносит в ткань романа „коллажным“ способом нечто от языка роботов, постчеловеческого языка. И это делается Уэльбеком вполне умышленно как знамение грядущей самоликвидации рода человеческого. Подобное предчувствие (настроение) присуще и Руффу. Оба художника передают атмосферу соскальзывания современного сознания в совершенно новое измерение. Марсианские образы, многократно переработанные при помощи дигитальных ухищрений, превратились у Руффа в произведения абстрактного искусства, несущих в то же время явный отпечаток „инопланетности“. Включенный в ткань „романа“ космический элемент еще более подчеркивает провал сознания во вне— или постчеловеческий план бытия.

Если из первого зала (притвора») повернуть налево (так я и сделал), то попадаешь в «Raum 3», где экспонируются «Субстраты», а если бы я двинулся вправо, то попал бы в «Raum 13». Его тема — «Interieurs». «Субстраты» затягивают в безумные пространства виртуального «Ничто», кружат голову псевдоастральными вихрями из антимиров. «Интерьеры», напротив, приглашают в мир мертвящей скуки прозаического быта в глухих уголках немецкой провинции конца 1970–1980-х гг. Руфф снимал уголки чистеньких, скудно обставленных мещанских комнат, как бы навсегда покинутых человеком и превращенных еще нам неведомыми существами в подобие этнографического музея. Джед также создал серию с изображением интерьеров, в которых действовали представители обреченных на исчезновение профессий. Если Джед «и начал с ремесел, дышащих на ладан, то вовсе не для того, чтобы проливали слезы над их скорым исчезновением: они действительно были обречены на умирание, и ему важно было успеть запечатлеть их на холсте, пока не поздно». Запечатленные Руффом интерьеры к нашему времени почти исчезли. То, что их сменило, можно охарактеризовать вслед за Мураками следующим образом: «Просто, эффективно — и абсолютно безжизненно». В подобных образцовых и набитых техникой квартирах кажешься самому себе «человеком-инкогнито, у которого отняли память и личность».

Пойдем дальше налево.

«Raum 5». В него переходишь из зала, насыщенного переживаниями «гаек и болтов», и предстаешь перед образами звездного неба. Тема: «Sterne». Руфф создал эту серию между 1989 и 1992 гг., использовав копии негативов из архива «European Southern Observatory» (ES0). Как и в случае с марисанскими фотографиями, Руфф превращает снимки звездного неба в Южном полушарии в абстрактные композиции: черные плоскости с белыми точками в различных комбинациях.

В этом же зале на одной из стен развешаны небольшие по формату произведения, на мой взгляд, художественно наиболее значительные. Тема: «Nachte» («Ночи»). По эстетическому достоинству они приближаются к работам Магрита и даже в некотором отношении — по силе производимого им впечатления — их превосходят. Руффа вдохновили транслируемые телевидением съемки ночных операций во время войны в Персидском заливе (Golfkrieg) (1990–1991). Полученные при помощи специальной аппаратуры снимки даны в магическом зеленоватом освещении. Этот колористический эффект и вдохновил Руффа использовать его для своих ночных съемок, производимых в мрачных и пустынных дворах и задворках в Дюссельдорфе: призрачный мир, опустевшие дома, кое-где светящееся мертвенный светом окно (эффект, знакомый еще де Нунку и затем усиленный Магритом). У Фернанда Кнопфа есть также пейзаж под названием, хорошо передающим смысл подобных картин: «Оставленный город». Можно так назвать и выставку Руффа. Еще точнее было бы написать: «Оставленный мир» (на теологическом языке: «Богооставленный мир»).

Томас Руфф.

Ночь 17 III.

1992