Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга первая

При всем мерном ходе жизненного пути Руффа его работы, если попытаться представить их мировоззренческие предпосылки, свидетельствуют об их родственности уэльбековской теории метафизической мутации[106], в которую вовлечено современное человечество. Она (теория) помогла мне оформить собственные интуиции, пробужденные как выставкой Руффа, так и «Картой и территорией» Уэльбека, но уже давно непосредственные (эстетические) переживания наводили на мысль о вовлеченности в какой-то, действительно, мутационный процесс, невольными (не лучше ли сказать, безвольными) участниками (жертвами?) которого мы все являемся[107]. Именно это чувство — задолго до поездки в Мюнхен — породило во мне желание узреть (прочитать, услышать) какое-нибудь произведение искусства, в котором художник сумел бы выразить экзистенциальный смысл переживаемого нами момента в совершенно конкретном хронологическом плане.

Я далек от мысли чувствовать себя только щепкой, несомой мутационным процессом. Благодаря духовным упражнениям (молитвам и медитациям) всегда сохраняется возможность уйти в сферу отрешенности. Тем не менее какая-то (и немалая) часть собственного существа (на социальном и психосоматическом уровнях) глубоко ощущает на себе всю мощь происходящей «метафизической мутации». Ретроспектива Руффа и роман Уэльбека дают достаточно ясное о ней представление. Опять-таки эти рассуждения о «мутации» представляют собой попытку подвести итог моих герменевтических процедур. Вначале же сходство между двумя мастерами открылось совершенно непосредственно…

…Минута гамлетовских сомнений: идти на выставку или не идти? Так всегда бывает перед заходом на выставку современного искусства… прыгать в холодную воду или не прыгать… вспомнил собеседников и прыгнул…

Томас Руфф.

3262.

2003

…Вхожу в один из первых залов (Raum 4: Maschinen) и вижу работы с изображением винтов, сверл и станков. Именно такие предметы вдохновляли главного героя «Карты и территории» художника Джеда Мартена в начале его творческого пути: «гайки, болты и разводные ключи»[108]. Первый успех Джеда был связан сего фотоальбомом «Триста фотографий металлоизделий». Художник, «не желая подчеркивать блеск металла и угрожающий характер форм, делал снимки при нейтральном, неконтрастном освещении, располагая вышеуказанные металлоизделия на фоне неброского серого бархата». Без больших корректур этот текст можно было бы вставить в каталог ретроспективы Руффа. Характерно, что сам герой уэльбековского романа испытывал большие затруднения, желая прояснить смысл своего увлечения «гайками и болтами». Джед «мучительно долго корпел… над сопроводительным текстом. Сделав несколько безуспешных попыток обосновать выбранную тему, он спрятался за чистыми фактами…». Причина увлечения этой тематикой явствует из всего внутреннего развития художника. То же следует сказать и о четвертом зале ретроспективы, поскольку каждая отдельная тема (их же тринадцать) представляет собой отдельную главу в «фоторомане».

С чисто внешней стороны у Руффа дело выглядит следующим образом. В 2003 г. (т. е. за семь лет до публикации «Карты и территории») художник приобрел фотоархив старой немецкой фирмы «Rohde&Dörrenberg», содержащий около двух тысяч стеклянных негативов 30-х гг. Снимки машин и машинных деталей предназначались для фирменных каталогов. Чтобы подчеркнуть высокое качество продукции, «гайки и болты» фотографировались на белом фоне и подвергались ретушированию. На Руффа ретушированные детали произвели особое впечатление своей остраненностью (это мое предположение). Художник сканировал изображение машинных деталей и благодаря дигитальной обработке усилил этот эффект остраненности, а сам — подобно Джеду — «спрятался за чистыми фактами». Отдаваясь воздействию этих «чистых фактов» («гаек и болтов»), вырванных из своего индустриального контекста и подвергшихся гротескному увеличению, чувствуешь себя в некоем мире, давно живущем без участия и присутствия человека по своим собственным законам[109]. После осмотра всей ретроспективы понимаешь, что такая интерпретация не противоречит постэстетической концепции самого Руффа, положенной в основу его ретроспетивы. Но прежде чем перейти к характеристике этого замысла, еще несколько слов о двух залах, тематика которых напрямую сходна с уэльбековской.

Начав с «гаек и болтов», Джед завершил свой извилистый путь изобретением инструмента, «основанного на достаточно элементарных принципах, вроде эффекта слоев в фотошопе». Он (инструмент) «позволял накладывать до девяноста шести каналов видеозаписи, насыщенности и контраста, а также последовательно передвигать их ближе к первому плану или погружать в глубину картинки». Джед добился эффекта «вегетативной магмы», в которой предметы теряют свою материальную оболочку, «являя нашему взору микропроцессоры, блоки питания и материнские платы».