Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая

только что вернулся из небольшого греческого отпуска, во время которого пытался полностью отрешиться от московской суеты, да и вообще от суеты мира сего в контакте с природой и духом древней Эллады, которым пронизано все в Греции. Этот опыт, как вы знаете, не поддается вербализации, что и существенно, но укрепляет и обогащает нас, приобщая к полноте бытия в каком-то концентрированном модусе. Особенно актуальным оказывается он, когда ты погружаешься в него в перерыве между своеобразными фазами пребывания в пространстве сюрреализма. В Элладе, духовная аура которой знаменует одну из главных вершин подлинной Культуры, хорошо ощущается, что дух сюрреализма — это нечто совсем иное и открывающее чуткой, эстетически настроенной душе совсем иные горизонты и пространства, чем те, с какими имела дело Культура. При этом сам феномен сюрреализма, конечно, принадлежит еще Культуре, ярко свидетельствуя о ее последнем взлете (или излете).

(26.06.15)

Между тем долго рассуждать об этой самой инаковости последней стадии Культуры вчера мне не удалось. Отправился в Институт на последний перед летними отпусками Ученый совет, а с него мы всей «московской триаложной троицей» (это информация для Вл. Вл.) посетили прощальное гастрольное выступление «Жизнь продолжается» знаменитой танцовщицы рубежа столетий Сильви Гиллем. Из четырех миниатюр, созданных крупнейшими хореографами мира для этого прощального спектакля, достойна внимания, на мой взгляд, только одна, первая под названием «TECHNE» (хореограф Акрам Хан). Это действительно высокохудожественная, предельно экспрессивная миниатюра минут на 20. И говорю я об этом здесь только потому (балет у нас — сфера Н. Б., и, возможно, она напишет об этом что-то более вразумительное), что по странному совпадению непонятно как движущихся духовно-эстетических токов балет «Технэ» является потрясающе точной иллюстрацией к фразе Бретона, которой я закончил предшествующее письмо о сюрреализме: «Красота будет конвульсивной или ее не будет вовсе». Сильви Гиллем в этой миниатюре представила именно такой тип красоты.

Он, пожалуй, здесь не имеет прямого отношения к сюрреализму и его духу, но рельефно выражает дух нашего времени. Перед нами дуэт женского, предельно субтильного (эстетского в данном танце) тела с неким технически выполненным деревом в электрических огнях под электронную, обостренно драматичную музыку. Какая-то не выразимая словами, эстетская, конвульсивно пластичная красота ярко выраженного апокалиптизма потоком устремляется на тебя со сцены и полностью вовлекает в свое удивительное пространство. И доставляет острое, пронзительное наслаждение.

Нечто похожее я испытываю и от многих картин сюрреалистов. Только поэтому упомянул здесь о миниатюре Гиллем. Она — символ «конвульсивной красоты», по удачно найденному выражению Бретона. Правда, несколько иной, чем та, которую имел в виду Бретон, рассказывая о своеобразной красоте своей слегка помешанной героини и красоте ее любви и любви героя повести к ней. Однако само понятие «конвульсивная красота», по-моему, очень подходит ко многим живописным и графическим работам сюрреалистов, характеризуя один из существенных аспектов духа сюрреализма. Имеется в виду, конечно, не буквальное изображение каких-то конвульсивных движений конкретного организма (хотя у сюрреалистов немало и этого), но конвульсивная красота видимого мира, претерпевающего кардинальные метаморфозы, преобразования, трансформации, свидетельствующие о глобальных духовных процессах метафизического уровня.

Сильви Гиллем в балете «TECHNE»

(хореограф Акрам Хан, Москва. 2015)