Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая

Есть, однако, и радостные новости. Например, вначале предполагалось закрыть Картинную галерею, все шедевры упрятать в запасники, а затем после, так сказать, косметического ремонта разместить в музее шедевры современного искусства: ниточки, кучки окурков и рваных бумажек, металлические пластинки и консервные банки, благо потратили на их приобретения большие средства. Говорилось об этом с торжественным пафосом, правда, нашлось несколько чудаков, воспротивившихся реализации этого гениального замысла. В результате долгих дискуссий нашли компромиссное решение: пока (!) галерею оставить в покое, ограничившись снятием лака с работ Вермеера и Гуго ван дер Гуса, а выстроить для артефактов новое здание, предварительно закрыв Новую национальную галерею.

Осуществление всего плана перестройки музейного ландшафта в Берлине поручено с 1997 года английскому архитектору Дэвиду Чипперфильду (почему бы не Копперфильду?) (David Chipperfield) и возглавляемому им Бюро. В Австрии ему позволили только воздвигнуть в Инсбруке универмаг (Kaufhaus Tyrol), но зато в Берлине дали развернуться его творческой фантазии в полную мощь, идя по примеру Эссена, где по его проекту выстроили новое здание для Museum Folkwang. Судя по высказываниям Чипперфильда, слава «музейного» архитектора его мало радует. Гораздо приятней ему было бы заняться каким-нибудь международным аэропортом. Впрочем, я не хочу сказать ничего плохого об этом английском зодчем, тем более что архитектурная проблематика вплотную нами никогда не обсуждалась, и нет особого повода о ней теперь заводить речь.

Дэвид Чипперфильд.

Деревья и камни (Sticks and Stones).

02.10.-31.12.2014.

Новая национальная галерея.

Берлин

Гораздо любопытней и симптоматичней организованная Чиппперфильдом выставка под названием «Sticks and Stones, eine Intervention», размещенная на верхнем этаже (die obere Glashalle) Новой национальной галереи, выстроенной по проекту Мис ван дер Роэ (Mies van der Rohe) 50 лет тому назад. Выставка приурочена к закрытию этого музея, но никакого прямого отношения к его коллекциям не имеет. Справедливо она обозначена как интервенция в прямом смысле этого слова. Как Вы помните, этот верхний этаж (Halle) представляет собой стеклянный параллелепипед. Он покрыт плоской крышей, не имеющей в интерьере опорных столпов. Держится же крыша благодаря скрытым во вне восемью стальными опорами. Все это создает элегантно-аскетический эффект прозрачной легкости. Интервенция же заключается в том, что в этом пронизанном светом пространстве Чипперфильд разместил 144 «колонны», сделанные из умышленно небрежно обтесанных бревен. Предполагается, что этот лес делает возможным «переживание пространства с мощной ассоциативной силой». И далее: «Между стволами и опорами, между природой (о, бедные деревья, куда их денут после закрытия выставки? — В. И.) и архитектурой возникает поле, которое охватывает долгую культурную историю колонны». Замечательно! Представим себе эту историю: даже обломок древнеегипетской или древнегреческой колонны волнует душу и вызывает сильное переживание. И вся эта насыщенная история завершается кривоватым и плохо обтесанным бревном!

Если дать волю воображению, то можно представить, что в некоторые человеческие тела вселились души из других миров, развивающие теперь на земле свою собственную цивилизацию, не имеющую ничего общего с духовными основами мировой культуры с ее закономерным плюрализмом. С этой точки зрения следовало бы говорить не о «закате Европы», а об Intervention… Не написать ли мне роман на эту тему?

Вл. Вл. в Музейном квартале.

Вена

Некто в черном: Ха-ха…

Ладно, перехожу к более отрадным впечатлениям и воспоминаниям.

До сих пор не могу забыть свои уютнейшие посидения в пустынных залах КНМ (Музея истории искусства). В свое время мне привелось пожить в Вене целый семестр, и я почти каждый день хаживал в это эстетическое святилище, благо проживал от него неподалеку. Поскольку и Вам собрания этого музея прекрасно известны, и к тому же, предполагаю, что наши впечатления от них во многом совпадают, то пока — в рамках этой эпистолы — воздержусь от описания своих эстетических экстазов.