Тридцать седьмое полнолуние

Прошли люди с конечной остановки. Карася среди них не было. Денис проводил взглядом девицу в короткой юбке. Тонкие каблучки-шпильки неуверенно цокали по булыжникам, грозя вот-вот подломиться. Девица упрямо вскидывала голову, потряхивая челкой, и аккуратно переставляла ноги. Как лошадка.

Денис резко затянулся сигаретой и закашлялся. Сука Немой! Как иногда тоже хочется – не помнить. Ту конеферму в предгорье, где отец учил ездить верхом. Его насмешку: «Эй, я не понял, кто у вас главный: ты или кобыла?» Одобрительные возгласы, когда удалось справиться и послать упрямицу в галоп. Не помнить маму, облокотившуюся на ограду и наблюдающую с улыбкой за своими мужчинами. Косынка у нее сбилась, и ветер трепал светлые волосы.

Узкие тропинки вдоль обрывистых склонов тоже не помнить. Поднимаешься – все ближе и ближе к небу, все дальше от города, от грохочущей стройки, от автомобилей, телефонов, железных дорог. К людям, так не похожим на тех, что остались внизу. К тем, кого считал друзьями. Пока один из них не вскинул винтовку и не выстрелил отцу в живот.

Сплюнув, Денис выкинул докуренную до фильтра сигарету и обхватил себя за голые локти. Днем жара, как летом, а к вечеру холодает, зябко в футболке.

Ветер донес с набережной бой часов. Восемь. Чертов Карась! Ну ладно, дежурит сегодня дядя Лещ, простит опоздание по случаю воскресенья, но наглеть-то все равно не стоит. А Карасину сгубит когда-нибудь жадность, столько времени тырит по одному и тому же маршруту.

Денис шаркнул кроссовкой, сдирая облупившуюся краску с лавочки. Возвращаться в детдом не хотелось.

Интересно, что делает сейчас Немой? Сидит с дедулей перед телевизором? Или, по обыкновению, уткнулся в книжку? Денис попытался представить особняк Леборовски, но память упорно подсовывала другое: комнату с низким потолком, пересеченным балкой, цветастые ковры на полу и стенах, подслеповатые окошки, выходящие на пыльную улицу. В Арефе родители снимали в поселке половину дома, мать не любила казенные бараки.

Снова прозвенел трамвай. Денис, привстав, посмотрел на дорогу. Прошла молодая пара, следом пожилой дядька с портфелем, его обогнал сухощавый мужчина в темной ветровке. Показалось, мелькнул Карась, но нет.

Мужчина в ветровке перепрыгнул низенькую ограду, отделяющую городскую часть парка от тротуара, и пошел напрямик через газон. Фонарь светил ему в спину, мешая рассмотреть лицо. Кажется, смуглое, с узким разрезом глаз.

– Вечер добрый. – Мужчина остановился напротив скамейки. – Денис Глеймиров?

– Дядя, вы обознались, – с наигранной ленцой сказал Денис. – Я Гоша Попадупело!

Мужчина вынул руку из кармана – так резко, что Денис отшатнулся. Мелькнули красные корочки.

– Майор Алейстернов, УРК.

Открытое удостоверение оказалось у Дениса перед глазами. В начинающихся сумерках можно было разглядеть фотографию и печать.

– Передашь Ярову сообщение.

– Кому?

– Микаэлю Ярову. Немому. Нику Зареченскому.

– Дядя, алё! Я вам что, телеграф? Вам надо, вы и передавайте.

– В автоматической камере хранения на Северном вокзале для него пакет. Номер ячейки – месяц и число его дня рождения. Код указан на папке с досье, нужно взять вторую букву и четыре последние цифры. Запомнил? Месяц-число, два-четыре.

– Не-а.

Мужчина терпеливо повторил и добавил:

– Если что-то сорвется, скажешь: у него недостаточно данных. Пусть узнает все о человеке на фотографии и попробует еще раз. Говори с Яровым с глазу на глаз.

– Слушайте, дядя, хоть вы и УРК, я в такие игры не играю.

– Передай. Это очень важно для Ника.

Мужчина повернулся и быстро пошел по тропинке в глубь парка.

– Не было печали! – сплюнул ему вслед Денис.

Интересно, во что вляпался Немой? УРК… Провокация против дедули? Тот шишка, а речь в детдоме толкнул неполиткорректную.

Подбежал Карась, мотнул головой:

– Че за мужик?

– Прохожий.

– А чего надо было?

– Дорогу спросил.

– Да ладно! Я его сегодня уже два раза видел, пока в трамвае терся.

Денис слез со скамейки.

– А он тебя сколько? Достукаешься, дубина, снимут «квоту».

Карась ухмыльнулся и позвенел в кармане мелочью.

Глава 9

Вечер шел на убыль. Давно вернулся дед, они поужинали. Убрала посуду Александрина и уехала. Зашел Леон предупредить, что работу на сегодня закончил. Дед отлучился в кабинет «на пять минут, сделать пару звонков». Ник сидел в библиотеке, размышляя, за что взяться: полистать экзаменационные билеты по физике, решить шахматную задачку или снова открыть папку с досье на Матвея Дёмина. Экзаменационные билеты надоели до зубовного скрежета. В шахматный этюд погрузиться не успеет – вернется дед и потащит в тир, кажется, он пытается сделать из внука снайпера. Значит, остается досье.