Тридцать седьмое полнолуние

Ник потянул с книжной полки папку. Он не трогал ее с тех пор, как прочитал материалы по убийству подростков в Ковале. Мерзкая история. В маленьком городке оборотни за полгода загрызли семнадцать человек. УРК отлавливал их поодиночке, накрыть всю стаю не получалось. Долго готовили операцию, прошерстили всех мало-мальски подозрительных. Но тут прибыли Псы. Оборотни затаились, а Псы отметили семерых мальчишек. Каким-то образом в городе узнали, что один из тех, кого освободил л-рей, должен был стать оборотнем. Фаддея Раймирова растерзала толпа. А вместе с ним остальных, тоже отпущенных на свободу. В стенограмме – то ли интервью, то ли допроса кого-то из чиновников – практически открытым текстом говорилось, что информацию слил л-рей. Но зачем? По глупости? В то, что Дёмин дурак, Ник не верил. Как выражается дед, «профессиональная деформация»? Но разве можно спасти человека – пусть даже будущего оборотня! – а потом выдать его толпе? Личные счеты? Проще было отправить Раймирова в резервацию.

– Микаэль, я освободился. – Дед заглянул в библиотеку. – Что с тобой?

Ник закрыл папку.

– Так… Противно.

Георг смотрел вопросительно.

– Я читал про Раймирова.

– Напомни.

– Ну, как его и еще других убили в Ковале из-за оборотней.

– А… Ты прав, ситуация получилась неприятная. Тогда перетрясли весь состав УРКа, и местный, и областной, но откуда потекла информация, не нашли. А допросить л-рея, сам понимаешь…

Его прервал звонок – прокатился эхом по комнатам. Дед снял трубку телефона, стоящего на бюро.

– Леборовски слушает.

Ник встал, чтобы убрать папку на место.

– Когда?!

Обернулся, услышав изменившийся голос деда.

– Да. Сейчас буду.

Георг положил трубку и провел ладонью по лицу.

– Что-то случилось?

– Майор Алейстернов погиб. Попал под машину неподалеку от собственного дома. Извини, Микаэль, мне нужно уехать.

Дед вышел.

Ник опустился в кресло и зажал ладони между коленями. Его почему-то начало знобить.

– Микаэль, ты не боишься оставаться сейчас один? – донесся голос деда.

– Нет! – удивившись, громко ответил Ник.

– Я постараюсь вернуться побыстрее.

Хлопнула дверь. Через какое-то время прошуршали по гравию колеса.

Погиб? Майор УРКа с большим опытом оперативной работы попал под машину?

Ник посидел еще, а потом резко поднялся.

Пошел анфиладой в холл. Из комнаты в комнату, через серый полумрак. Маячили за стеклами тени деревьев. Сквозь ветки тускло светились молочно-белые шары – Леон зажег фонари перед уходом.

В холле горела люстра, отражаясь в натертом паркете. Блестели медные пруты на лестнице.

На всякий случай Ник запер входную дверь.

Отмычки лежали там, где спрятал, – за учебниками на полке. Не лучшее место, но не вскрывать же пол, чтобы устроить тайник.

«Я только посмотрю фотографию», – мысленно сказал Ник, пробуя первый ключ. Скрежетнуло в замке, но повернуть не получилось. Второй вошел наполовину и дальше не продвинулся. Третий застрял. Ник почувствовал, как стекает между лопаток капля пота. Осторожно попробовал шевельнуть ключ. Тот не двигался.

Часы у него в спальне отбили половину десятого, звук глухо донесся из-за стен.

«Спокойно!» Ник вытер о джинсы взмокшие ладони и снова потянул ключ, тихонько покачивая его из стороны в сторону. Есть! От облегчения даже голова закружилась.

Прижался лбом к филенке и так постоял, успокаивая дыхание.

«Я не вор. Я не лезу в секретные бумаги. Только фотография», – повторил Ник.

Шестой ключ подошел.

В кабинете было темно. Мутные блики лежали на полу, скользили по застекленным книжным полкам. Резко пахло дедовым одеколоном.

Ник щелкнул выключателем. На столе пусто, ни единой бумажки. Кресло аккуратно задвинуто.

Ему нужна только фотография.

Крепление оказалось обычным: колечко накидывалось на гвоздь. На обоях осталось темное пятно по размеру рамки. Ник поднес фотографию к глазам. Судя по всему, это Сент-Невей: номера у машины здешнего региона. Улица в районе исторического центра: брусчатка, кирпичная стена, кованая решетка водостока, какие бывают именно там. Мужчина рядом с отцом, наверное, его ровесник. Стрижка похожая – короткая, как у многих военных. Такая же суховатая, жилистая фигура. Да и в лице много сходного. Может, родственник?

Ник, помедлив, перевернул фотографию.

На обороте твердым почерком было написано: «Учителю! Начало проекта “Идентификация”. Сент-Невей, УРК-29». Дата – за год до его рождения. Той же рукой сделана подпись слева: «Артур Гориславский». Справа отметился его отец: «Родислав Яров».

Ну и что? Прошло столько лет. Разве странно, что дед забыл этого Гориславского? И мало ли было учеников!

Мало, возразил себе Ник. Во всяком случае, тех, чьи фотографии до сих пор висят в кабинете.

Снова посмотрел на мужчину. Обычное лицо, разве что нос приметный, с горбинкой. Гориславский – фамилия не из редких.

Со второй попытки Ник зацепил колечко за гвоздь. Выровнял рамку.

На пороге оглянулся, проверяя, не оставил ли следов, и выключил свет.

Закрыть дверь оказалось сложнее, ключ двигался туго. У Ника опять затряслись руки, и он не мог вспомнить: два или один оборот? Щелкнуло. Кажется, все-таки один.