Тридцать седьмое полнолуние

– Димку я тогда один раз и видел, даже не думал про него. В общем-то… Не знаю, Роман. Красивые слова говорить, про честь, долг и прочее? Глупо как-то. Сказать, что не знал, куда приткнуться, тоже нельзя. В школу собирался, учительствовать.

– У тебя бы получилось, – кивнул Роман. – Заметно, что ты с мальчишкой занимаешься.

– Знал бы ты, как он брыкался поначалу! «Зачем, да не хочу, да не буду!» Но надо, это я как раз с Димкой понял. Чтобы им самим себя раньше времени не списывать. А Матвей – тот еще из гордости. Хочет, чтобы с ним считались. Его первое время за сопляка деревенского держали, он как это почуял, так закусил удила.

Юджин усмехнулся, ткнул в пепельницу недокуренную папиросу. Слева в груди неприятно давило, стоило кашлянуть, и прихватывало сильнее.

– Аспирантуру мне предлагали. Даже глаза закрыли на мое «заочное». А я – сволочь неблагодарная! – своему руководителю чуть морду не набил. Сейчас уже не помню точную формулировку, но работа моя предполагаемая называлась бы что-то вроде: «Особенности обучения подростков с психическими проблемами на примере л-рея».

Роман усмехнулся.

– Так вот, про Димку… Забирали его без меня, я с Валькой в больнице сидел. А потом, уж не знаю, подстроено это было или случайно, но мы оказались в одном самолете. Меня в Центральный штаб вызвали, числился же в УРКе. А Димку собирались сенату представлять.

Юджин вспомнил мальчишку с круглыми от непонимания и восторга глазами. Страшненький тот был восторг, на отчаянии замешанный. В груди сдавило сильнее, пришлось приналечь на край стола.

– Что с тобой? – Роман начал вставать, Юджин поймал его за полу пиджака.

– Тихо!

– Подожди, я сейчас «Скорую»!..

– Стой, пацана мне разбудишь.

– Да какого!..

– Не кричи, – выдохнул Юджин. – У меня в сумке, в коридоре, в боковом кармане.

– На вот. – Роман трясущимися руками рвал упаковку таблеток.

– Мне твои конфетки…

Бывший учитель канул в темноту дверного проема. Юджин опустил веки, стараясь дышать медленно и осторожно.

К губам прижалась ладонь и втолкнула в рот таблетку. Перекатил ее под язык.

– А дом горел… – шепеляво прошептал Юджин и открыл глаза.

– Что? – напряженно спросил Роман.

– Мальчишка спит?

– Как камешек.

– Хорошо.

Во рту разливалась горечь, слегка приправленная сахаром.

– В больницу бы тебе, – сказал Роман.

– Схожу в городе, если все спокойно будет, – откликнулся Юджин. В груди еще болело, но терпимо. – Хотя сам знаю, что они мне скажут.

Роман снял очки. Глаза у него казались очень уставшими.

– Я чего боюсь, за рулем бы не прихватило, – признался Юджин. – Но у Матвея такой возраст, не бросишь.

– Замену тебе искать надо. Самому. А не кого начальники поставят.

«Надо», – мысленно согласился Юджин. Сказал:

– Давай еще чаю дернем, коль уж водки нельзя.

Вспыхнул синий огонь под днищем чайника.

– Мне нужно довести мальчишку. Происходит что-то странное, Роман, если не сказать хуже. – Юджин взял из пепельницы затухшую папиросу. Потянулся было к зажигалке, но отложил. – Ну, например, когда ты слышал или читал в последнее время что-нибудь хорошее про Матвея Дёмина, л-рея?

Роман задумался.

– Не вспоминай. Очень давно. А вот разоблачительные статьи и репортажи СМИ почему-то полюбили. Намекнуть, преувеличить, взглянуть на события под определенным углом. Если брать каждую заметку по отдельности, вроде бы ничего страшного. Но постепенно, накапливаясь, они складываются в определенную картину.

– Ты уверен?

– Абсолютно. И еще… Когда Псы только нашли Матвея, его дважды пытались убить. Может быть, рассчитывали, что в первое время л-рей менее защищен.

Роман смотрел растерянно.

– Все списали на фанатиков из партии «За права человека». Тогда ее только-только запретили, а среди них было достаточно недовольных «излишне либеральными» методами УРКа.

Юджин все-таки закурил.

Снова тени на потолке в спальне. Наслаиваются друг на друга. Бледнеют, когда луну загораживает облако.

Не уснуть – звучат в голове отрывки разговора.

… – Что мне собирался передать майор Алейстернов?

– Альберт хотел форсировать события, ему казалось, мы слишком затянули с подготовкой. Он собрал дополнительные материалы на Матвея Дёмина. Оставлять их в камере хранения было по меньшей мере безрассудно. Мы успели изъять, но предупредить Альберта – увы.

– Я хочу увидеть эти документы.

– Хорошо. Завтра тебя устроит? Я не храню их дома.

Ник посмотрел на деда и снова опустил глаза. Очень хотелось спросить, но он молчал…

Качаются тени. Смутные, бледно-серые. Нагрелась подушка под затылком.

… – Вы ждете, чтобы я решил сейчас?

– Конечно, нет, Микаэль. Я понимаю, тебе трудно просто осознать это.

Да. И спросить тоже трудно…

Уже два часа пополуночи. Отзвуки ударов затихают в деревянном корпусе. Сквозь дверной проем видно, как качается за стеклом маятник.

…Это похоже на игру в шахматы. Можно рискнуть, а можно построить комбинацию исподволь, двигая фигуру за фигурой.

– Денису Глеймирову должны вернуть «королевскую квоту».

На лице деда промелькнуло удивление, сменилось досадой.

– Микаэль! Мы говорим о серьезных вещах.

– Верните. Вы можете это сделать, я знаю.