Тридцать седьмое полнолуние

Дед толкнул неприметную дверь в стене. За ней открылась комната с креслами вокруг низенького столика. Окна там были задернуты портьерами, и в зеленоватом сумраке приглушенно горела лампа под матовым абажуром.

– Проходи. Есть хочешь? Могу попросить чаю с бутербродами.

– Нет, спасибо.

Дед задержался у порога, он что-то делал, загородив спиной. Раздался щелчок, и комнату наполнил тихий, почти незаметный гул.

– Да ты садись, – обернулся Георг. – Теперь можно говорить свободно.

Ник опустился в кресло. Дед устроился напротив. Молчал, разглядывая внука. Ник молчал тоже. Он всю дорогу готовился к этому разговору, а сейчас не мог задать вопрос правильно. Тронул настольную лампу – шар оказался едва теплым.

– Скажите, зачем я вам нужен?

У деда приподнялась бровь.

– Поясни, будь добр.

Шероховатое стекло под пальцами медленно нагревалось.

– Вокруг меня что-то происходит, – произнес Ник. – Я хочу знать, что именно и какова конечная цель.

– Звучит расплывчато.

– Пожалуйста, давайте не будем играть словами. – Ник убрал руку от лампы, метнулась тень по столу. – Вы же меня поняли.

– Да, Микаэль, – дед усмехнулся, – я просчитался. Ты оказался умнее, чем я предполагал. Наверное, в этом заслуга Арефского мятежа. Но даже такого умного мальчика можно обмануть, и я бы с легкостью это сделал. Если бы не две вещи. Во-первых, Ареф изменил тебя в нужную сторону. Ты способен не только понять, но и выполнить. А во-вторых, ты мой внук.

Ник молчал, он не видел смысла повторять свой вопрос.

– Даже не знаю, с чего начать. – Георг помассировал переносицу, на которой остался след от очков. – Попробуем так: в рамках проекта «Идентификация-один» есть еще подпроект. Неофициальный. Засекреченный. В разное время в нем участвовало не больше десятка человек, в том числе твой отец.

«И Артур Гориславский», – подумал Ник.

– Родислав, конечно, не предполагал, что сын окажется в сфере его профессиональных интересов. Но даже тогда он согласился, что лучше следовать разработанному плану. Согласно этому плану, ты должен был узнать все намного позже. Это очень серьезно, Микаэль.

– Придется рискнуть и рассказать мне сейчас.

Ник сжал кулак, впиваясь ногтями в ладонь, – иначе бы выдержать взгляд Георга не получилось.

– Ты прав. Поэтому продолжим. Первый этап твоей подготовки состоял из теоретического курса.

– Л-рей – тормоз прогресса, символ неободранной задницы и так далее, и так далее. Я усвоил.

– Но не в полном объеме. Я только поверхностно затронул социальную сферу, юриспруденцию, политику, экономику. И мы совсем не говорили о том, как изменилась роль л-рея в современном обществе. Прирост населения обеспечил нам и прирост носителей синдрома стихийной мутации. Войны, пограничные конфликты, так называемые горячие точки – все это стимулирует инициацию. Сегодня необходимы другие методы регулирования численности про́клятых. И как минимум необходимо заставить л-рея быть в системе, а не вне ее. Решать общие задачи. Ты меня понимаешь?

Ник кивнул.

– Но как это сделать? Обычные силовые методы не действуют, Псы не позволяют. Шантаж не дает результатов: навязанный выбор л-рей не приемлет. Знаешь, еще до войны проводился интересный эксперимент: за л-реем была установлена гласная слежка. Кроме традиционного спутника, который обычно следует с ним, несколько офицеров УРКа постоянно и неусыпно, сменяя друг друга… Нет, л-рея не трогали, не пытались вмешиваться в его решения, просто отслеживали каждый шаг и каждое слово. Вскоре эффективность его работы существенно снизилась.

Ладонь саднило. Ник осторожно разжал кулак.

– Поэтому вы планировали найти л-рея заранее и заняться его воспитанием?

– Увы, это было бы затратное, но безуспешное мероприятие. В первый же год л-рей меняется до неузнаваемости. Ломается психика, рвутся старые связи – даже кровные, мать и сын. Искажается восприятие мира, других людей. По сути, л-рей перестает быть человеком. Его нельзя убедить и практически невозможно контролировать. Итого: относительная результативность работы л-рея на сегодняшний день очень низкая, а проблем, прямых и косвенных, связанных с его существованием, – очень много.

Дед снова потер переносицу.

– Как ты думаешь, какая из традиций, связанных с л-реем, самая незыблемая?

Ник ответил наугад:

– Его свобода?

– Не разочаровывай меня, – поморщился дед. – Свобода – это следствие, я только что говорил об этом. Сейчас же я спрашиваю о традиции, Микаэль. То, что было обусловлено необходимостью раньше, а теперь все принимают как должное. Ну же, вспомни историю. Попытайся представить л-рея, который выполнял свою миссию триста лет назад.

– Я не знаю.

– Мне очень жаль. А вот если бы этот разговор состоялся позже, ты бы смог догадаться. Кстати, помнишь, мы говорили о партии «За права человека»? Тогда ты спросил, что является краеугольным камнем системы. Теперь ты понял?

– Л-рей?

– Именно он.

– Но при чем тут я?! Псы выбрали Дёмина!

Дед поднялся. Прошелся по комнате и остановился рядом с Ником. Положил руку ему на плечо.

– Да, выбрали его. А ведь все могло оказаться намного сложнее. Для меня. Для твоего отца.