Тридцать тысяч футов над землей (ЛП)

— Некоторые — да, но не все. И даже не большинство.

— Вы же наверняка знаете, конечно, что многие великие маглы просто решили не раскрывать себя как волшебники. Именно поэтому я говорю, что маглы не могут претендовать на большинство величайших достижений человечества. Шекспир, Бах, да Винчи… все они волшебники, все! — с самодовольным лукавством подытожил Малфой.

— Нужно добавить, что эти сведения остаются спорными. Хотя я признаю: существуют доказательства того, что у них действительно были волшебные силы. Вы не можете не упомянуть ведьм, которые были ярчайшими женщинами своего времени… Клеопатру, Елизавету I, Флоренс Найтингейл, и это я называю лишь некоторых из них. Мне кажется, что все они были очень разумны, чтобы сохранить свои магические способности в секрете. Во всяком случае, они стали великими не столько благодаря магии, сколько благодаря энергии и работоспособности, благодаря силе своего характера, своему уму.

Люциус кривовато усмехнулся.

— Я бы не сказал. Все-таки именно магия дает нам силы, которые могут незримо и тонко изменить ход истории.

— Хм… Не заметила, чтоб ваша магия изменила историю именно так, как хотелось вам, — на удивление ровно и без насмешки ответила Гермиона.

Резко повернувшись, Малфой посмотрел на нее, и серые глаза стали ледяными от ярости.

— Не стоит больше обсуждать эти вопросы, мисс Грейнджер, по рекомендации вашего же собственного отдела. Какой там девиз предлагается? «Простить и забыть». Да? — он хищно ухмыльнулся. — Быть может, вам следует напомнить себе о нем?

— Не я отказывалась сесть рядом, мистер Малфой, не забывайте.

Почти наслаждаясь этим проявлением враждебности, тот слегка улыбнулся.

— О… кошечка выпустила коготки? Не можете долго сдерживать гнев?

Ничего не ответив, Гермиона только пристально посмотрела на него. Глаза у Малфоя были серыми, почти серебристыми, отметила она, какими-то глубокими и удивительно яркими, а кожа на высоких скулах была ровной и гладкой. Слабые морщинки вокруг глаз, конечно, выдавали возраст, этого отрицать она не могла. Но, сделав глубокий вдох, чтобы успокоить гнев, она вдруг вдохнула пьянящий аромат, который исходил от Малфоя, и поняла: неудивительно, что стюардесса флиртовала с ним. Гермиона не могла не признать, что Люциус, несомненно, был, хотя и раздражающим, но при этом и безумно привлекательным мужчиной. Она закрыла глаза и отвернулась.

Малфой же тем временем чуть наклонился вперед, достал журнал из спинки впередистоящего кресла и пренебрежительно оглядел его.

— Это что еще за мусор?

— О, на этот раз соглашусь с вами. И впрямь мусор. Лучше изучите инструкцию по безопасности, особенно если не летали раньше, — она вытащила инструкцию и протянула ее Люциусу.

— Надеюсь, что в случае проблем, я смогу справиться с ними чуть проще, чем большинство находящихся здесь, — высокомерно протянул он.

— Отличная вещь — надежда, боюсь только, даже магия не поможет вам на высоте тридцати тысяч футов, мистер Малфой.

Ничего не ответив, он взял инструкцию, правда, не удержался, чтобы не взглянуть на нее с презрительной гримасой.

— А почему эти люди улыбаются? Они же срочно выпрыгивают из самолета в море, у них проблема, а они улыбаются этому…

Гермиона позволила себе усмехнуться.

— Я тоже удивляюсь. Глупо, на мой взгляд.

Слегка повернувшись, Малфой глянул на нее… нет, не с улыбкой, конечно, но выражение лица у него едва уловимо смягчилось. Пару мгновений они просто смотрели друг на друга, но потом оба отвели глаза.

— Дамы и господа, меня зовут капитан Коллинз, наш экипаж приветствует вас и…

Объявление пилота привлекло внимание, а уже скоро самолет тронулся и начал медленно двигаться, выруливая на взлетную полосу.

— Вы действительно никогда не летали раньше? — поинтересовались Гермиона.

— Никогда.

— Тогда должны сейчас нервничать.

— Да не особо.

— Но вам хотя бы любопытно?

— Пожалуй.

— А мне всегда это казалось довольно захватывающим. Даже чувствую прилив какого-то странного возбуждения, когда сила двигателей поднимает самолет в воздух.

Люциус приподнял бровь.

— Неужели?

Гермиона вдруг поняла, как щеки ее начали пунцоветь. Она быстро отвернулась к окну, но все равно остро, почти навязчиво чувствовала, что Малфой находится рядом. Ощущение это не проходило. И четкое, даже немного будоражащее присутствие этого мужчины, которого Гермиона когда-то ненавидела, удивляло и немножко пугало ее.

«Когда-то? Неужели я перестала ненавидеть его? Но разве то, как он среагировал на нашу встречу, не дает мне право относиться к нему по-прежнему?»

И все же… она не могла отрицать, что время, так или иначе, смягчило былую враждебность. И если уж придется провести рядом с ним этот долгий полет, они должны хотя бы попробовать вести себя цивилизованно.

Все эти мысли бурлили в голове, пока Гермиона упорно смотрела в окно и пока самолет неспешно приближался к взлетно-посадочной полосе.

«Как странно быть в самолете с Люциусом Малфоем…»