Тридцать второй калибр

— Баппс, я сделал его! Это доказательства, и их хватит на то, чтобы избавиться от Вудса лет на двадцать. Конечно, я бы не стал действовать за спиной у кого-либо еще, кроме этого гада, но мне нужно было победить, мне нужно победить!

Я бросился к столу и быстро просмотрел одну из телеграмм.

— Ты начал не с того конца, но это не важно. Фрэнк Вудс растратил на азартные игры деньги, доверенные ему французскими властями. Он рассчитывал на то, что контракты с производителями бипланов помогут ему выпутаться, да еще и прибыль принесут. Но конец войны и массовая отмена военных контрактов погубила его затею. Чтобы скрыть растрату, он взял займ в Капитолийском банке, и сейчас они хотят получить деньги обратно.

— Джим, как ты все это выяснил? — выдохнул я.

— От друзей, Баппс, от хороших друзей. От людей, которые знают, что раз уж я запросил какую-то необычную информацию, то, значит, я в ней нуждаюсь и не стану злоупотреблять их доверием.

— И теперь, когда она у тебя есть, что ты будешь с ней делать?

— Я отправил сообщения Вудсу на адрес квартиры и в его клуб, в них говорится, что я хочу увидеться с ним. Я знаю, что он чертовски занят над тем, чтобы получить от правительства контракт относительно почтовых самолетов. Если он его добьется, то, вероятно, сможет продлить старый кредит в банке, но если все узнают о том, как он использовал деньги, доверенные ему французами, то для него это будет означать небо в клеточку.

— Будь осторожен, когда встретишься с ним, — предостерег я. — Ты же знаешь, что он может перейти границы, чтобы спастись.

— Он совсем как Залнич. Я дам ему три дня на то, чтобы уладить все дела и скрыться. Если он не исчезнет, то я передам все доказательства Капитолийскому банку.

— Ты собираешься рассказать об этом Хелен?

Джим на мгновение задумался.

— Я еще не решил. Будь я уверен, что Вудс тихо-мирно испарится, я бы оставил ее в неведении. Но я боюсь, что он может использовать ее для самозащиты.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не настолько слеп, чтобы не замечать, как Хелен им увлечена. Если у него хватит наглости снова попросить ее бежать вместе с ним, то, думаю, она может согласиться, и тогда это свяжет мне руки.

— Ты хочешь сказать, что отказался бы от преследования Вудса ради Хелен? Это глупая сентиментальность.

— Ради Хелен я и делаю все это. Не то, чтобы я остановился из-за того, что она с ним. Но мои руки связывает то, что в таком случае его долги были бы оплачены деньгами Хелен.

— Деньгами Хелен? У нее их не так то много, насколько я знаю.

— Баппс, она довольно богатая женщина, — вспыхнул Джим. — Когда я уходил в армию, я хотел обеспечить ее на время моего отсутствия, так что я передал ей мои железнодорожные акции, чтобы она смогла получать дивиденды. Вернувшись, я не просил их у нее обратно, тем более что в свете наших последних разногласий, она могла бы решить, что я ей не доверяю.

— И ты думаешь, Вудс об этом знает?

— Конечно, знает! — выпалил Джим. — Она, должно быть, рассказала ему. Как думаешь, почему он так долго тянул до того, как закрутить любовь с Хелен? Сейчас мне это до того очевидно, что я поражаюсь собственной тупости!

Я взглянул на часы.

— Батюшки, Джим! Ты чуть было не проиграл мое дело. Через три минуты мне нужно быть в суде. Если можешь, то попридержи коней, пока я не вернусь обратно.

Я запрыгнул в лифт и как раз вовремя успел на заседание. Утренние новости так приподняли мое настроение, что я был исполнен духа. Все шло, как по маслу. Мое итоговое изложение дела стало настоящим логическим шедевром — я так говорю, поскольку мой клиент получил достойное решение суда.

В жизни молодого адвоката нет более сладкого момента, чем тот, когда его поздравляет опытный коллега, заслуживший хорошую репутацию. Моя чаша была наполнена до краев, и, честно говоря, за обедом я не так уж много думал о делах Джима. Ведь я обедал со Стивенсоном и Макгвайром, советниками «L.L. & G.». Их прогнозы относительно моего будущего были так хороши, что мне вполне простительно некоторое головокружение — от такой похвалы оно могло бы появиться не только у меня.

В половине второго я вернулся в офис, чтобы рассказать Джиму о выигрыше в суде. Еще до обеда я настроился на то, что в честь победы можно провести день на поле для гольфа, но сгустившиеся еще утром облака в два часа разродились моросящим дождем. Когда я принес радостную весть, Джим сидел за столом в своем кабинете. Он встал и схватил меня за руку.

— Молодец, Баппс! Я знал, что ты сможешь! Здорово, что твои дела идут в гору.

— Что-нибудь произошло за время моего отсутствия?

— Да. «Первый национальный» телефонировал около восьми часов. Они сказали, что Хелен хочет занять довольно крупную сумму под залог ее железнодорожных акций. Они решили, что, по-видимому, это деньги для меня, и поинтересовались, могу ли я подождать несколько дней.

— И о какой сумме речь?

— Пятьдесят тысяч долларов.

— Акции столько стоят?

— Да, они стоят в два раза больше. Вот поэтому мне нужно действовать с осторожностью. Она может продать их за пятьдесят тысяч любому брокеру за пять минут.

Я присвистнул.