Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648

Тем временем Максимилиана трясло от гнева и досады. В то время, когда Валленштейн продвигался к Лютцену, он со своими войсками под началом Альдрингера отступил в Баварию, где просидел всю зиму и начало весны как на иголках от страха. Крупный контингент шведской армии под командованием Горна осенью 1632 года совершил бросок вверх по Рейну и занял большую часть Эльзаса. Затем он повернул на восток и в наступившем марте соединился с не менее многочисленными силами Бернгарда Саксен-Веймарского у Оберндорфа в Шварцвальде. Они намеревались сокрушить Баварию. Еще начиная с января Максимилиан напрасно просил у Валленштейна подкреплений. Не получив их, подавленный Альдрингер направился обратно в Мюнхен, а многие солдаты из его изнуренных долгим маршем войск сдались шведам. К счастью для Максимилиана, неприязнь между Бернгардом и Горном, нужда и мятежные настроения среди солдат заставили их отложить нападение. В мае курфюрст, отчаявшись получить помощь от Валленштейна, обратился напрямую к Хольку. Хороший служака, Хольк просто передал письмо по инстанции. Валленштейн в одном из тех половинчатых жестов, которыми он периодически доказывал свою верность, послал Холька в Эгер (Хеб), откуда тот мог наблюдать за развитием событий в Баварии. Если этим шагом он и успокоил какие-то сомнения, то сразу же вызвал новые, заключив длительное перемирие с Арнимом, условия которого обсуждались с явным пренебрежением к Вене. Возможно, на этих переговорах Валленштейн считал, что действует от лица и в пользу императора, но, скорее всего, просто тянул время, чтобы как следует оценить все выгоды для себя. Начиная с мая его доверенное лицо, чешский изгнанник Кински совместно с Фекьером и шведами в Дрездене разрабатывал планы национального восстания в Чехии. Участие Валленштейна в этом мероприятии, если оно и было, остается под сомнением, однако примечательно то, что его главным доверенным лицом в то время был его зять Трчка, который сильно обжегся во время восстания 1618 года.

Какими бы мотивами ни руководствовался Валленштейн, его переговоры с Арнимом не подкреплялись каким-либо заметным стремлением к миру в Вене. Партия молодого короля Венгрии и его друга графа Траутмансдорфа постепенно приобретала большую силу в совете, чем влияние старого императора и Эггенберга, а за лето молодой Фердинанд II заручился поддержкой и испанского посла.

Шведы под началом Горна уже несколько месяцев угрожали Брайзаху – крепости, сторожившей верховья Рейна, с высоты которой можно было держать под контролем движение в обе стороны по реке. Если бы император и, следовательно, испанский король потеряли Брайзах, то планы кардинала-инфанта по сухопутной доставке войск были бы сорваны, и он с тем же успехом мог бы снова надеть кардинальскую шапку и мантию и заняться богословием. В мае 1633 года испанский посол сообщил императору, что его государь возьмет на себя военные расходы, если сможет руководить ведением войны. Кардинал-инфант уже собрал в Италии армию, готовую перейти через Альпы. Но в начале июля Горн сомкнул блокаду вокруг Брайзаха.

Тем временем на саксонской границе чума косила армии Арнима и Валленштейна. Жадные до грабежа имперские войска роптали из-за вынужденного безделья. Чтобы утихомирить их, Валленштейн в конце концов снова решил взяться за оружие и приказал Хольку выступать, но не на помощь Максимилиану, а против Саксонии, намереваясь этой демонстрацией силы побудить Арнима, Иоганна-Георга и даже Бернгарда Саксен-Веймарского уважительно отнестись к его мирным предложениям. Но его планам помешала чума, эта страшная спутница войны. Хольк добрался до Лейпцига, пока в его войсках свирепствовала болезнь, и обнаружил, что Бернгард не желает даже отвечать на его письма. Ему не осталось иного выбора, кроме как снова возвращаться через всю страну, намеренно опустошенную грабежами его собственных солдат. Склоняясь под тяжестью бесполезной добычи, они брели по грязи, падали и гибли под колесами фургонов и ногами своих же товарищей. Голодные, мятежные, больные и уставшие, они умирали по дороге в канавах и сараях, оставленные без ухода под проливными августовскими дождями. В армии лютовал тиф, но было еще и кое-что похуже: бубонная чума, бич второй половины войны, сеяла смерть среди войск. Она же убила и Холька.

Выйдя навстречу им со свежими запасами, полковник Хацфельд нашел старого грубияна в Адорфе, съежившегося у себя в карете, злого и напуганного. Он посылал найти ему лютеранского священника хоть за 500 талеров, чтобы тот помолился вместе с ним, но во всем обезлюдевшем краю не нашлось ни одного; Хольк отверг свою веру и, отвергнутый Богом, умер.