Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648

Пока таким образом подготавливалась ситуация для наступления Габсбургов в границах империи, планы династии зрели и за ее пределами. Старая эрцгерцогиня Изабелла зимой умерла. Почти перед самой кончиной она увещевала герцога Орлеанского Гастона, приехавшего ее навестить, не забывать высланную из Франции мать. Еще раньше она приняла жену Гастона, принцессу Маргариту Лотарингскую, со всеми почестями, подобающими дочери короля. Так своими последними действиями на этом свете она пыталась связать этих пустых смутьянов и не дать им помириться с королем Франции, чтобы они оставались единым орудием в борьбе против французской монархии. После ее смерти временное правительство в Брюсселе осуществило намерения эрцгерцогини, заключив союзный договор с Гастоном Орлеанским и подстрекая герцога Лотарингского к мятежу. Таким образом, они снова расшевелили возмутителей французского спокойствия. Летом они подавили призыв к миру своих фламандских подданных, распустив Генеральные штаты, а посол, отправленный к Филиппу IV для дальнейших переговоров, в Мадриде был арестован.

Ришелье своими действиями выполнил вторую половину замысла. Он возобновил договор с Соединенными провинциями, отказался признать брак Гастона с Маргаритой Лотарингской и послал армию, чтобы усмирить ее неугомонного брата, герцога Карла. В Париже принцесса, единственный ребенок Гастона, настоящий сорванец в юбке, скакала по Лувру, распевая грубые песенки про кардинала, которым выучилась от кого-то. В 7 лет она уже была законченным бунтарем.

Однако центром, на котором сосредотачивались политические усилия Бурбонов и Габсбургов, по-прежнему оставалась Германия, где Фекьер исподволь и деликатно продолжал укреплять позиции Ришелье. Весной 1634 года Хайльброннская лига собралась во Франкфурте-на-Майне. За прошедшие с ее последней встречи месяцы кое-что изменилось; на первый взгляд, положение Франции и Швеции казалось таким же, что и прежде, но, если взглянуть поглубже, влияние Оксеншерны ослабло, а Фекьера – усилилось.

Перед Фекьером стояла задача попроще. В Германии у него была только одна цель: сделать так, чтобы французская протекция стала для нее незаменимой. После образования Хайльброннской лиги он по одному переманивал князей и сословия от шведов, используя в своих целях организацию Оксеншерны и осторожно вбивая клин между ним и его союзниками с помощью лжи и щедрых посулов. Доверие к нему росло, а доверие к Оксеншерне падало.

Шведского канцлера нельзя упрекнуть в том, что союзники стали меньше ему доверять. У него было столько дел, что одному человеку не под силу было с ними справиться, и даже для него этот груз оказался неподъемным. Главной бедой была армия. Пока был жив Густав II Адольф, этот конгломерат шведов и завербованных немцев еще сохранял какое-то ощущение единства. Но еще до гибели короля начала собираться буря, которая теперь и разразилась над Оксеншерной.

После Лютцена осталось четыре действующие армии: под командованием Густава Горна, Юхана (Иоанна) Банера, Вильгельма Гессен-Кассельского и Бернгарда Саксен-Веймарского. Из этих военачальников первые двое были шведскими маршалами под полным и непререкаемым контролем шведского правительства; третий, не считая Иоганна-Георга, был единственным по-настоящему независимым союзником, которого обеспечил себе покойный шведский король, князем, чья небольшая, но превосходно управляемая армия всегда считалась совершенно самостоятельной единицей. Проблему составлял четвертый командующий – Бернгард Саксен-Веймарский.

Бернгард Саксен-Веймарский занимал то же положение, что Горн или Банер, то есть положение военачальника на службе у шведской короны. Однако он имел наглость утверждать, что король завидует ему, и еще до Лютцена требовал себе независимости в командовании; после битвы, победа в которой во многом обязана его умению, он благодаря своему участию в сражении и общепризнанным талантам остался единственным человеком, способным пойти по стопам короля.