Триггер

Ласкаю пальцами её влажное лоно, пока она стонет. Пытается сдержаться, а я уже знаю, что мне будет мало этого раза. Я захочу её снова и снова. Захочу остаться наедине, чтобы мы оба могли позволить себе всё. И Персидская уже будет кричать подо мной от наслаждения, не боясь, что нас услышат.

Вхожу пальцами в её податливое тело, она откидывает голову мне на плечо.

— Илья…

Мать твою… никогда ещё моё имя не произносили так. Никогда ещё от этого не срывало тормоза. Медленно и нежно у нас будет потом, сейчас меня ни на что не хватит. Пальцы сменяет член, я снова начинаю двигаться — быстро, жёстко, отрывисто, упиваясь стонами Кати и тем, какая она горячая и влажная, только для меня. И когда сжимает меня собой, заводя руку за спину и впиваясь пальцами в моё бедро, взрываюсь внутри вместе с ней.

С моих губ срывается звериный рык — удовольствие за гранью, слепящее, острое, сбивающее с ног. Не хочется покидать ни Персидскую, ни это место. Там, за его пределами до меня обязательно дойдёт со всей отчётливой ясностью то, от чего сейчас отмахиваюсь. А здесь совсем другой мир, поделённый на двоих.

— Вещи все в пыли.

Мда… ещё пять баллов, на этот раз за самое идиотское окончание потрясного секса. Отпускаю Катю, возвращаю штаны на место и начинаю поднимать с пола брошенное барахло. На Персидскую не смотрю, сам не знаю, почему. Хотя, наверное, всё же знаю — не хочу видеть сожаления на её лице. А оно вполне может там появиться, когда осознает, что именно произошло.

Это Настя, которая называет её мамой, нужна Персидской, а вот прицеп в виде её отца. Чёрт… послать бы эти идиотские мысли, хотя бы сейчас.

— Идём? — оборачиваюсь к Кате, которая уже успела привести себя в порядок и теперь пытается расчесать волосы пальцами. Наверное, будет правильным сделать вид, что всё случившееся — абсолютно нормально. И Персидская, кажется, полностью со мной в этом согласна.

— Идём, — чуть хрипловато отвечает она, и мы возвращаемся туда, где нас ждут Настя и Самойловы.

***

Такого не позволяла себе никогда и ни с кем. Даже с Вадимом, когда с ума сходили друг по другу. В сексе муж никогда не был настолько откровенным и требовательным, как сегодня Илья. И мне это нравилось. Сводило с ума так, что забыла о стеснении.

Вроде бы едва знакомый мне мужчина, а смогла отпустить себя рядом с ним настолько полно впервые в жизни.

Настя уже спала в одной из комнат, прижав к себе все свои подарки разом. Моя кукла, плюшевый мишка от Самойловых, машина, которую наверняка подарил Илья. Я улыбнулась, присев возле неё на край постели, и осторожно убрала с лица прядки волос.

Я гнала от себя мысли о случившемся и о том, что будет после того, что произошло между мной и Ильёй. Но они неизменно заполняли голову раз за разом.

Не начал ли он жалеть сразу же, едва мы успели сделать по жадному глотку кислорода в бесплодной попытке отдышаться? Что будет теперь? Не решит ли отдалиться от меня, следствием чего станет вероятность потерять общение не только с ним, но и с Настей?

Прислушиваясь к тихим голосам, доносящимся из гостиной, где Илья общался с Самойловыми, я не сводила с Насти взгляда, запечатлевая каждую секунду, проведённую с малышкой. Если она исчезнет из моей жизни, я просто не смогу этого перенести. И если исчезнет Илья — тоже.

Он смог затмить всё то, что испепеляло меня после ухода мужа. Так быстро заместил собой все мысли о Вадиме, что это пугало. Но бояться было поздно. Сейчас я понимала, что если бы у меня был выбор, я бы снова сделала его в пользу Ильи и тех сумасшедших эмоций, что он во мне рождал.

— Она теперь до утра проспит, пойдём, — шепчет он от двери, и я вскидываю на него глаза.

Кажется, даже заливаюсь румянцем, что на меня совсем не похоже. Илья смотрит на меня пристально, но больше не произносит ни слова. Не знаю, что хочет прочесть по моему взгляду, да и вряд ли смогу показать ему больше, чем то, что бушует внутри, стоит только ему приблизиться.

— Спать пойдём? — неловко уточняю, поднимаясь с постели.

— Да, Самойлова нам уже постелила.

Так и хочется уточнить: нам — это нам вместе или мы будем спать в разных комнатах, но я сдерживаюсь. Тем более, ответ на этот вопрос получаю сразу, стоит Илье привести меня в одну из спален дома.

— Если ты против, я лягу на диване в гостиной, — предлагает он, и я снова вынуждена сдержаться, чтобы не выкрикнуть короткое «нет».

— Нет. Я хочу с тобой.

И вижу, как на лице Ильи появляется выражение облегчения.

Я быстро стаскиваю с себя одежду, оставаясь в нижнем белье. Вроде бы скрывать больше нечего, но в голове мелькают мысли о том, не видно ли при приглушённом свете целлюлита на заднице. Едва успеваю проглотить готовый сорваться с губ короткий нервный смешок, когда Илья, прежде чем раздеться, уточняет:

— Не жалеешь?

Хочется отшутиться. Сделать то, что сделала бы ещё час назад в попытке перевести всё во что-то незначимое. Но в вопросе Ильи звучит столько всего, что мне совсем не до шуток. Сажусь на постели, обхватывая колени руками и пристально смотрю в ответ.

— Нет. А ты?

— И я нет.