Тригон. Изгнанная (СИ)

«Может, стоит сначала поговорить с Варой и убедить её отправить к Луже несколько человек?» — размышляет Тилия, пытаясь найти решение, при котором ей не придётся в одиночку идти к водоёму. Всё это сильно попахивает трусостью, а ведь ей так хочется быть полезной! И вот уже ноги сами прокладывают себе путь.

Когда она, наконец, достигает нужного места, противоположный берег абсолютно пуст. Не раздумывая больше ни секунды, она преодолевает расстояние, отделяющее её от цели, чувствуя, как пропитанная влагой земля под ногами слегка проминается. Длинные стебли с тёмными вытянутыми макушками застывшие над её головой не слишком глубоко уходят под воду, и ей почти без труда удаётся выдернуть несколько корешков. Не испорченные насекомыми, и как она знала сладковатые на вкус клубни, размером с её кулак, радуют глаз. О лучшем и мечтать не нужно! Такая добыча должна, хоть и на время, усмирить не один десяток пустых желудков.

Уже через час, посвежевшая после купания и с чувством выполненного долга, она с охапкой рогоза через плечо возвращается в лагерь. На ужин в этот вечер — сладковатые запечённые корни, многим пришедшиеся по вкусу, а от похвалы Вары и едва заметного, и, как ей кажется, одобрительного кивка главного по кухне за спиной словно вырастают крылья.

Когда приходит время снова идти на встречу с Като, Тилия вызывается сама. За эти два дня сообща они скопили достаточно еды, чтобы мальчик наелся до отвала, и кое-что прихватил с собой. И вот спустя почти час он уже удовлетворённо потирает вздувшийся живот и сообщает, что ему нужно возвращаться назад.

Но Тилия не намерена отпускать его так быстро. Она перекидывает через барьер аккуратно завёрнутый лист и наказывает сейчас же намазать воспалённую кожу, надеясь, что целебные травы Галии помогут. Мальчик с недовольством, но всё же выполняет наказ. Брезгливо сморщив нос, он быстро наносит зелёную массу, от чего кожа приобретает слегка сероватый оттенок, после чего, дождавшись одобрительного кивка от Тилии, тут же уносится прочь.

Ей тоже пора возвращаться. Запрокинув сумку через плечо, она пускается в обратный путь, что идёт параллельно животной тропе. Так учила её однорукая гоминидка. Теперь, когда та не могла делать свою работу, часть её обязанностей негласно перешли к Тилии.

Вчерашний день оказался весьма удачным: пара зайчат, к счастью уже сдохших к тому времени, как она их обнаружила, да набитая до отказа сладковатыми клубнями сумка. Она доказала всем и в частности самой себе, что тоже может быть полезной. Оставалось надеется, что сегодняшний — порадует не меньше.

По пути назад Тилия раз за разом останавливается и проверяет силки, но те по-прежнему пусты. Она заметно устаёт. Местами доходящая до бёдер трава мешает двигаться вперёд. А ступни ног от долгой ходьбы по неровной земле снова начинают гореть, и она готова признать: её хлипкая хамповая обувка, подходящая для жизни в колонии, здесь оказывается совершенно бесполезной.

Преодолев больше половины пути, Тилия уже готовиться свернуть со звериной тропы, когда краем глаза улавливает едва заметное движение впереди. Сердце тут же, как трусливый зверёк проваливается в пятки, по спине бежит неприятный холодок. Как можно тише Тилия отступает на пару шагов назад и скрываемая колючим кустарником, приникает к земле, радуясь, что высокая, мягкая трава скрывает от посторонних глаз.

Что же её так напугало?

Затаив дыхание, она напряжённо вглядывается сквозь колючую зелень, словно всю в ядовитых капельках крови, уверенная, что впереди притаился тот самый изгнанный гоминид, когда понимает, что ошиблась. Склонённая над землёй фигура не такая широкая в плечах и облачена в нечто, чего раньше ей видеть не приходилось. Чёрная, лоснящаяся накидка из шкуры неизвестного ей зверя небрежно накинута на сгорбленную спину, от чего кажется, что перед ней притаилось огромное животное. Капюшон надвинутый на низко склонённую голову, полностью скрывает лицо, и ей никак не удаётся разглядеть сидящего на земле незнакомца или незнакомку. Уверена она только в одном — перед ней определённо гоминид, по-другому и быть не может.

Когда взгляд Тилии натыкается на выдернутый из земли деревянный кол, злость багровым цветком распускается в груди, постепенно заполняя до самой макушки. Вот ведь сволочь! Верёвка, из которой Рука делала петли для силков, змейкой сиротливо валяется рядом. Тилия знает — это последняя ловушка однорукой гоминидки на этой звериной тропе и, если пройти несколько сотен шагов вперёд, то можно выйти прямиком к лагерю.

«Совсем близко и в то же время так далеко», — обречённо думает Тилия, пытаясь справиться с нахлынувшими на неё эмоциями, снова переводя взгляд на гоминида. В ту же секунду дыхание её перехватывает. Тот слегка повернул корпус и теперь ей отчётливо видно, как измазанные кровью руки со скрюченными пальцами медленно опускаются с зажатой в них добычей. Заячья тушка, сначала безвольно болтается в воздухе, удерживаемая цепкой окровавленной конечностью, а затем дугой летит на землю, поднимая маленькое облачко пыли.

Вот он улов!