Трилистник. Хогвартс (СИ)

Хината всегда считала себя далеко не идеальным, но в целом хорошим человеком. И для шиноби, наверное, она была неплоха… по крайней мере, человечна. Здесь же, в этом мире, её излишняя по меркам шиноби человечность приравнивалась к таковой монстров, ещё и облачена была в лицемерие. Стало быть, животное обратить камнем — мораль не позволяет, а вот отнять жизнь у человека — вполне.

Среди шиноби это было приемлемо, так как цель полностью оправдывала средства для всех, за исключением уникумов вроде Наруто-куна. Для Хинаты — в рутине тоже, пусть в глубине души и хотелось иного. Хотелось, чтобы жизнь человека была важнее цели, чтобы люди вроде Хатаке Сакумо, ставившие жизни товарищей выше успеха миссии, считались героями, а не порицались. Хотелось… мира и благоденствия?

Хотелось того, что давал новый мир.

«Круг реинкарнаций… Я была перерождена — я продолжаю существовать, — Хината перевернулась на спину, уставилась в темноту под пологом. — Вот только кто я в этой жизни: птица или камень?»

***

Для Рея весь май прошёл в тревогах. Его беспокоила близость Розье (тот ничего не предпринимал, но улыбался нехорошо), непонятное настроение отца, годовые экзамены. Вдобавок, Хлоя, прежде проводившая с ним большую часть свободного времени, с начала семестра разрывалась между другими людьми и их проблемами. Неприятный червячок копошился в душе Рея от этого; Хлоя стала самым близким для него человеком, и терять её, тем более добровольно отдавать другим Рей не собирался. Да, это было эгоистично — Рей считал, что вполне мог себе позволить толику эгоизма после всех лишений и жертв.

Поэтому на каждом совместном с Гриффиндором уроке он решительно теснил плечом Люпина, порывавшегося сесть рядом с Хлоей, и устраивался возле неё сам. Поразительно; это стало так привычно, будто они всегда сидели вместе, а не всего лишь несколько месяцев. К Хлое Бенсон Рея тянуло куда сильнее, чем к Гекате Паркинсон, приятельнице его детства, с которой они выросли вместе из-за дружбы отцов. Может быть, потому что Хлоя поддерживала его, а не смеялась, когда Розье избивал его прошлым летом; может быть, потому что в ней не было притворства и фальши, сочившихся из Гекаты.

Рей ненавидел фальшь — едва не единственное, что делало его похожим на отца. И если Рей хотя бы мог сделать вид, что принимает её, отец не разменивался на притворство. И Рей хотел стать таким.

Вот только как не притворяться на Слизерине, где интригами и ложью пронизано всё? «Наверное, держась проверенных людей», — предполагал Рей, вспоминая о близости отца со старшим Паркинсоном и Трэверсом со школьной скамьи. Рей знал, что может доверять Хлое Бенсон; у неё не было причин предавать его, да и не видел он в ней такого желания. Её доброта была всеобъемлюща — Рею никогда не приходилось встречать настолько открытого другим человека. За неё он был намерен цепляться всеми возможными способами.

В попытке вовлечь её в разговор — девушка выглядела отрешённой и как будто подавленной в тот день — на очередной истории магии Рей указал на корешок старого выпуска «Трансфигурации сегодня», торчавший из потрёпанного рюкзачка Хлои:

— Это для подготовки к экзаменам?

Хлоя легко вздрогнула — не ожидала, что он заговорит, ведь обычно Рей не отвлекался на уроках. Но тут он просто не мог молчать — видел её подавленность и хотел как-нибудь приободрить. Показать, что поддержка в их связи может быть взаимной.

— Не совсем, — Хлоя достала журнал и положила перед собой, посомневавшись, открыла определённую страницу и пододвинула к Рею. Тот пробежал текст взглядом быстро, кивнул с узнаванием.

— Ты читал это прежде? — заинтересовалась Хлоя.

— Вроде того, — Рейнальд подчеркнул ногтем имя в заголовке. — Стефания Мальсибер — великий ум своего времени и моя двоюродная прапрабабушка. Её статьи мне читали на ночь вместо сказок, — он тихо усмехнулся, но сам понимал, что неловко, быстро пригладил волосы.

— И что ты об этом думаешь? — спросила Хлоя шёпотом, однако с жаром, которого Рею не доводилось слышать от неё никогда прежде.

— О моральности того, чем мы занимаемся на трансфигурации в этом году? — Хлоя быстро кивнула, но Рей не торопился продолжать; скользнул взглядом по классу (каждый занимался своим, даже Холмс не пытался записывать лекцию), по профессору Бинсу, бубнившему околесицу. — Понимаешь, меня растили в убеждении, что магия сама по себе не несёт никакой морали. Например, моя мама, специалист по защитным руническим построениям, говорит, их нельзя назвать аморальными просто потому что они настроены уничтожать того, кто пытается их вскрыть. Магия — всего лишь орудие, и только применивший его отвечает за этику и прочие философские концепты.

— Орудие не отвечает за этику… — тихо повторила за ним Хлоя.

— Как оно может, если оно неживое? — пожал плечами Рей и неприятно удивился, когда от его слов Хлоя погрустнела. — Что такое?

— Ничего, я задумалась о другом, — ответила она с извиняющейся улыбкой. — А на что ссылаются вот здесь? — она ткнула пальчиком в страницу. — Ты не знаешь?

Рей посмотрел, куда она указала.