Трилогия

и сам ровным широким шагом идет по улице, помахивая черным мешком, а парни дергают Улава за плечи, и он идет по улице меж ними, меж двумя парнями, следом за Стариком, а они кричат: Палач прибыл, Палач прибыл, сейчас свершится правосудие, мертвые будут отмщены, воздастся им по справедливости, кричат они, а Улав вытягивает пальцы, и нет здесь никого, не знает он никого, где ты, думает он, где же ты, Алида, думает он и все тянет пальцы, и нет здесь малыша Сигвалда, где они, где Алида и малыш Сигвалд, думает он и видит, Старик машет черным мешком и кричит: Идите, идите смотреть, как вершится правосудие, вот так он кричит, сейчас свершится справедливость, идите все сюда, кричит он, и Улав видит, как вокруг Старика и вокруг него самого начинает собираться народ

Идите, идите, кричит Старик

Сейчас свершится правосудие, кричит он

Идите же, кричит он

Сейчас на Мысу свершится правосудие, кричит он

Идите, идите все сюда, кричит

Идите же, кричит

и Улав видит, что уже много народу собралось, целая толпа обступает их, а потом он слышит, как Алида говорит, скоро ли ты проснешься, и он видит, что она стоит на полу полуодетая, и он встает, а по полу, он видит, ползает малыш Сигвалд, почти совсем голенький, и слышит, как Старик кричит: Идите, идите же сюда, и Улав чувствует, что и зябнет, и весь в жару, и все пусто, и он закрывает глаза, просто идет и слышит возгласы, и крики, и гвалт, и нет, поди, больше ничего, все, что должно быть, летит-парит, ни радости нет, ни печали, одно лишь паренье, он сам паренье, и Алида паренье, думает он

Я Асле, кричит он

и идет с закрытыми глазами

Верно, ты Асле, говорит Старик

Разве же я не говорил это тебе все время, говорит он

Но ты, ты вроде не хотел больше зваться Асле

Лжец ты, говорит он

и Асле пытается быть тем, что́, как ему известно, он есть, – летящим пареньем, а паренье зовется Алида, и ему хочется только парить, думает Асле и слышит крики и гвалт, и вот они останавливаются

Вот мы и на Мысу, говорит Старик

и Асле открывает глаза, а там, впереди, стоит Алида, прижимает к груди малыша Сигвалда, качает его, туда-сюда, спи-усни, пари, живи, счастлив будь, расти большой и живи, живи, говорит Алида и качает малыша Сигвалда туда-сюда, качает Асле туда-сюда, и Асле видит фьорд, полный синего блеска, нынче фьорд блестит синевой, думает он, и совершенно спокоен, думает он, а там, за спиной Алиды, стоит Осгёут из Вика, машет Асле рукой и спрашивает, зовут ли его Асле или Улав и с Дюльгьи он или из Вика, а кругом лишь крик да гвалт, и он видит, как подбегает Девица, подходит к Алиде, протягивает к ней руку с браслетом, а потом глядит на Асле, поднимает руку с браслетом и машет ему, а за Девицей, что машет браслетом, Асле видит Ювелира, тот приближается медленно, не спеша, со всем достоинством, подходит к Асле, а прямо за Ювелиром идет Старуха, посмеивается из-под седых волос, длинных да густых, и волосы ее ближе и ближе, и все, что он видит, это ее седые волосы, длинные да густые, еще он видит лица, несчетное множество лиц, сплошь чужих, незнакомых, а где же Алида, где малыш Сигвалд, вот только что они были здесь, он видел их, но где они теперь, где, думает Асле, а на голову ему натягивают черный мешок, на шею накидывают веревку, он слышит крики и гвалт, чувствует веревку на шее и слышит, как Алида говорит: Ты мой хороший, мой самый лучший на свете, ты здесь, и я с тобой, ты не думай ни о чем и не бойся, хороший мой, говорит Алида, и Асле летит-парит, парит над фьордом, полным синего блеска, а Алида говорит, спи-усни, хороший мальчик, лети, живи, играй, мой мальчик, и он летит над фьордом, полным синего блеска, поднимается к синему небу, и Алида берет Асле за руку, и он поднимается, стоит и держит Алиду за руку

Вечерняя вязь