Трио неизвестности

«Окно» открывается снизу, и «Амуш» проваливается в Пустоту, однако движение не ощущается падением. Корабль уходит вниз, но Пустота «съедает» физику, и цепари остаются на ногах, не чувствуя никакого дискомфорта. Замирают в ожидании Знаков и окончания перехода. Некоторые молятся. Некоторые нервничают. Большинство спокойны – привыкли. Большинство просто ждут, когда «Пытливый амуш» тряхнёт «прощальным пинком», перестанет завывать сирена, а вместо серой хмари за иллюминаторами появится яркий свет.

Но и они – цепари из спокойного большинства – с облегчением вздыхают, когда корабль выходит из Пустоты. И тут же, без привычной, едва ли не обязательной раскачки после прыжка, включаются в работу под яростный рёв Дорофеева:

– Наблюдатели! Наблюдатели, чтоб вас всех! Где противник?!

– Высота триста! Скорость – пять лиг! Курс – север! – доложил данные об «Амуше» рулевой.

– Неопознанный доминатор строго на северо-восток! Удаление восемь лиг! Высота – шестьсот.

Много, очень много для ракетной атаки, да и разница в высоте позволяла урийцам использовать артиллерию… Но, к счастью, «Амуш» оказался позади противника – именно так, как хотел Квадрига. Позади, но дальше, чем рассчитывал.

– Курс северо-северо-восток! Полный ход!

– Противник начал разворот!

И теперь всё зависело от их везения, доброты Маркуса и одного алхимика…

– Мерса, – громко произнёс Дорофеев, обращаясь к сидящему на «макушке» офицеру. – Боевая готовность. Огонь открывать без приказа.

///

«Я понятия не имею, как это у тебя получится, Мерса, но ты должен это сделать. Сразу после выхода из Пустоты. Я знаю, что прыжок непредсказуем, но ещё я знаю, что если мы не положим урийцев на землю – нам точно не уйти, поэтому ты, Мерса, не должен поймать Знак, не должен плохо себя чувствовать и не должен тратить время на то, чтобы прийти в себя после перехода. Но если ты поймаешь Знак, почувствуешь себя плохо или потеряешь над собой контроль в Пустоте, ты всё равно обязан будешь навести ракеты на цеппель, или цеппели, и положить их на землю. А потом – продолжай наслаждаться Знаком, болеть или умирать… Ты меня понял?»

«Я всё сделаю, мессер», – сказал тогда Мерса, который был Энди, но сумел не добавить излюбленного «э-эээ».

И теперь, стоя на «макушке» и наводя ракеты на приближающийся цеппель, алхимик не сомневался в том, что сделает. Прыжки позади, Знак не пойман, самочувствие нормальное, а на лёгкое головокружение можно не обращать внимания. Ракеты Мерса тоже наводил не впервые и теперь ждал, когда маневрирующий «Амуш» окажется на ударной позиции.

– Пять лиг! – доложил дальномерщик.

Высота почти сравнялась, но именно почти – доминатор разворачивается, и скоро, очень скоро его орудия смогут ударить по лингийцам с самой лучшей позиции: сверху. Доминатор разворачивается, но Мерса ждёт. Не тянет время, а выбирает подходящую для залпа позицию, чтобы ракеты не только долетели, но нанесли максимальный урон.

– Минуты две, – шепчет дальномерщик, оценивая положение разворачивающихся урийцев. – Они начнут стрелять минуты через две.

– Дистаниция?

– Четыре лиги.

Мерса кивком отправляет дальномерщика в укрытие, в последний раз проверят наведение ракет, поджигает шнуры, стремглав прячется, а услышав взрывы, кричит в переговорную трубу:

– Есть залп!

Проходит несколько томительных секунд, после чего вперёдсмотрящий подтверждает:

– Есть попадание!

И Дорофеев отдаёт приказ:

– Уходим!

«Пытливый амуш» начинает набирать высоту и берёт курс на север. Строго на север. К полюсу.

///

– Пожар в машинном отделении!

– Пожар в пятом отсеке!

– Пожар…

– Мне кажется, мы это уже переживали, – заметил Третий, слушая панические доклады из средних отсеков доминатора.

Он стоял рядом с галанитами, однако фразу произнёс не им, а себе. Просто – мысль вслух. И смотрел Третий не вслед ушедшему «Амушу», не на беснующегося у переговорной трубы Капитана, а на застывшего в кресле Магистра.

– Почему ваши люди не тушат огонь? – негромко спросил Капурчик.

– Они пытаются, но не могут, – ответил Третий. – Алхимик дер Даген Тура придумал смесь, которую невозможно потушить, – только дождаться, когда она сгорит.

– Что же делать? – немного нервно осведомился Сямчик.

– Приземляемся, разбегаемся и ждём, что будет дальше.

– А мы успеем приземлиться? – спросил Капурчик, с подозрением глядя на то, как быстро «Бардукраль» теряет высоту.

– Ты ведь цепарь, капитан, – усмехнулся в ответ Третий. – Ты должен быть готов ко всему: к Знаку Пустоты, к жёсткой посадке и даже катастрофе.

– То есть успеем?

– Должны.

А в следующий миг цеппель вонзился в землю так, что все стёкла гондолы вылетели вон, переборки затрещали, а некоторые погнулись. Магистр вновь не сдержал крик, а Третий подумал, что этого поражения Канцлер ему точно не простит.

///

На этот раз дурная весть ярости не вызвала. Ни ярости, ни злости… даже усталости и той не было. То ли привык, то ли смирился, то ли понимал, что дер Даген Тур его военным не по зубам по той простой причине, что Помпилио умеет выжимать максимум из того, чем располагает, и с минимальными ресурсами обыгрывает превосходящих противников.