Триокала. Исторический роман

Ночь принесла долгожданную прохладу. Воины расположились на вершине холма и на его склонах, разжигая костры, на которых они пекли хлеб из муки, замешанной на воде: другой пищи у них не было. Хотя голод давал о себе знать, каждый старался съесть только треть того, что у него оставалось. Мемнон предупредил, что в течение двух последующих дней негде будет пополнить запасы провизии. Но он ошибся.

На рассвете воины пробудились и, съев на завтрак по две лепешки, спустились с холма, выстраиваясь на дороге. Вперед поскакали шесть конных разведчиков во главе с Сатиром.

Вскоре трехтысячная колонна, колыхая копьями, двинулась следом за всадниками.

Около полудня повстанцы миновали Петру и продолжили движение по дороге на Номы и Аместрат. Эти два города находились в шести-семи милях от северного морского побережья острова. Воины узнавали здешние места. Всего одиннадцать или двенадцать дней назад они устраивали в этих горах засады, подстерегая отряды из гарнизонов сицилийских городов, которые двигались к Алезе, чтобы присоединиться к армии Лукулла…

Незадолго до заката растянувшаяся на целую милю вереница уставших и голодных людей подошла к Аместрату, ворота которого, так же как в Петре и Номах, были заперты, а со стен и башен города за шествием с настороженным любопытством следили сотни глаз вооруженных обывателей.

Посланные вперед разведчики вернулись ближе к полудню. Сатир сообщил, что в трех милях от города находится большая деревня, где можно пополнить запасы провизии.

Через два часа передовые манипулы остановились возле этой деревни, и Мемнон объявил, что дает всем отдых до утра. Воины расположились на невысоком двухвершинном холме в нескольких стадиях от деревенской окраины.

Мемнон и Сатир, взяв с собой сотню человек, спустились в деревню и собрали на сход всех ее жителей. Мемнон объявил им, что три тысячи его солдат нуждаются в самом необходимом, и если крестьяне хотят избежать грабежей и насилия, пусть добровольно соберут и отправят в лагерь муку, крупу, масло и солонину.

– Завтра мы уйдем отсюда. Решайте сами, что для вас лучше: добровольно доставить припасы моим усталым, голодным и злым с похода солдатам или лишиться всего во время беспощадного грабежа. Будьте же благоразумны!

Слова Мемнона, произнесенные со спартанской краткостью и суровостью, возымели свое действие: весь остаток дня крестьяне вместе со своими рабами, женами и детьми носили или привозили восставшим на тележках кто зерно и муку, кто печеный хлеб и оливковое масло, кто солонину и крупу.

Сатир, по характеру человек общительный, разговорился в деревне с несколькими крестьянами, расспрашивая их о городах на побережье. Вскоре он уже знал, что ближайший морской порт находится всего в шестидесяти стадиях от Аместрата, а на небольшом удалении от него расположены цветущие города Аполлония, Арунций и Агафирна. Сатир также интересовался, какие города и селения находятся к востоку от Аместрата и ближе к горе Этне. Оказалось, что на протяжении более тридцати с лишним миль до города Тиссы нет не только крупных городов, но и больших селений, кроме стойбищ пастухов, кочующих вместе со своими стадами в горных долинах.

Один старик-крестьянин (бывший пастух) сказал Сатиру, что он хорошо знает дорогу к Тиссе. По его словам, этот путь идет по отрогам Небродовых гор, где много труднопроходимых мест и глухих ущелий.

Сатир забросал старика вопросами и выведал у него то, что его особенно интересовало.

– Не так далеко отсюда есть один горный проход, в котором с трудом могут разъехаться две встречные повозки, – сообщил ему крестьянин.

Сатир, вернувшись в лагерь, предложил Мемнону устроить римлянам засаду в ущелье, о котором рассказал ему бывший пастух.

Старика-пастуха решено было взять с собой в качестве проводника. Тот охотно взялся провести восставших к Тиссе. Он сам раньше был рабом и явно сочувствовал восставшим.

– Раз уж мы решили схватиться с римлянами в этом ущелье, то можем позволить себе хорошенько подкрепиться, отдохнуть и выспаться до завтрашнего утра, – сказал Мемнон, совещаясь с командирами.

На самом закате вернулись из разведки Думнориг и его всадники.

– Римляне в четырех милях от нас, – сообщил он.

– Чем они ближе к нам, тем лучше, – сказал ему Мемнон. – Мы уже решили, что завтра дадим римлянам бой.

– Давно пора! – обрадованно воскликнул арвернец.

На следующий день повстанцы выступили в поход в бодром настроении, хорошо отдохнувшие и подкрепившиеся едой. Мемнон, Сатир и Алгальс, стоя на возвышенном месте, с веселым видом приветствовали проходившие мимо них колонны воинов, которые отвечали им радостными криками.

Думнорига с тридцатью всадниками Мемнон оставил в укромном месте дожидаться появления римлян.

– С разведчиками в бой не вступай, – сказал он ему. – Твое дело предупредить нас, что римляне по-прежнему идут за нами следом.

– Ты опасаешься, что они могут пойти другой дорогой? – спросил Думнориг.