Триокала. Исторический роман

Рядом с поселком уже горела каштановая роща, медленно пожираемая лавой.

Люди тащили по дороге тележки с поклажей, навсегда оставляя обреченный на гибель поселок.

Вдали полыхали гигантские пожары: горели брошенные селения и поросшие лесом ущелья, не тронутые прошлыми извержениями Этны на протяжении многих десятков лет.

Женщины, хотя они и догадывались, что рядом с ними по дороге идут отнюдь не сицилийские или римские солдаты, а самые настоящие мятежники-рабы, о которых среди свободных сицилийцев шла дурная слава, тем не менее, невольно жались к ним вместе со своими детьми, спасаясь от сыпавшихся сверху мелких раскаленных камней. Повстанцы прикрывали и себя, и их своими большими щитами.

Один из рукавов лавы, почти достигший дороги, казалось, выдохся и остановился, покрытый черной коркой. Он казался кучей застывшего пепла высотой немногим более человеческого роста. Но под коркой дышала нестерпимым жаром расплавленная магма. То, что лава казалась почти неподвижной, не обманывало местных жителей, уже знакомых с коварством извержений Этны. Она, хотя и очень медленно, ползла своим путем и в течение немногих дней могла достигнуть берега моря.

Какой-то сицилиец шутки ради бросил на корку лавы медную монету, и та быстро расплавилась у всех на глазах.

Мемнон собрал вокруг себя командиров и сообщил им о своем решении ускоренным маршем двигаться во главе передового отряда в семьсот человек мимо Адрана к Катане, чтобы еще ночью достигнуть города и захватить его до подхода основных сил.

Из восьми начальников колонн он взял с собой самнита Лукцея, отличавшегося храбростью и исполнительностью. Сатиру, Думноригу и Алгальсу он поручил командование всеми остальными силами. Они должны были привести войско к Катане не позднее седьмого часа следующего дня.

Отдав эти распоряжения, Мемнон приказал первым шести манипулам прибавить шагу.

В это время по толпам беженцев пронесся слух, что дорога на Адран перерезана потоком лавы. В панике люди ринулись на едва проторенную окольную дорогу в надежде выйти к городу раньше, чем лава снова преградит им путь. Семьсот воинов во главе с Мемноном, свернув с большой дороги вместе с беженцами, за первые два часа продвинулась вперед не более чем на три мили.

Окольная дорога шла по небольшой равнине, опустошенной предыдущим извержением Этны. Почва здесь была твердая и ровная, усеяннная кусками лавовых шлаков и прочими обломками вулканического происхождения.

Пройдя по этой равнине, отряд снова поднялся к большой дороге, которая перед самым закатом солнца привела воинов к Адрану.

Город назывался так по имени сицилийского бога огня. Это божество греки отождествляли со своим богом Гефестом, покровителем кузнецов. Жители Адрана и сами слыли поклонниками кузнечного ремесла, занимаясь изготовлением различного рода металлических изделий, в том числе и оружия. Об этом городе Мемнон слышал раньше и на всякий случай запечатлел его в своей памяти. Он наметил в будущем заключить Адран в осаду и принудить его к изготовлению оружия для примкнувших к нему рабов восточных областей острова.

Не останавливаясь у Адрана и не обращая внимания на грохот и огни Этны, Мемнон привел отряд к небольшому городку, опоясанному крепкой стеной. Он не был отмечен на карте. Здесь александриец дал воинам короткую передышку, и с наступлением темноты отряд двинулся дальше. Отсюда до Катаны оставалось около четырнадцати римских миль.

Отряд безостановочно шел почти всю ночь и за два часа до рассвета вышел на дорогу, тянувшуюся вдоль морского побережья, к северу от Катаны.

Мемнон повел солдат в обход города, туда, где у самого моря лежали в руинах крепостная башня и часть стены, разрушенные лавой во время извержения Этны девятнадцать лет назад, в год консульства Гая Фанния Страбона и Гнея Домиция Агенобарба. Если помнит читатель, об этом извержении Мемнону и Ювентине рассказывал минувшим летом кормчий «Прекрасного Главка».

Выйдя на морской берег, Мемнон остановил солдат, дав им отдышаться после ускоренного марша. Сам он с тридцатью бойцами, взяв с собой заранее припасенные факелы для подачи сигналов, отправился к развалинам, чтобы разведать, нет ли там сторожевого поста капуанцев. Александриец хотел убедиться, что власти Катаны не подняли жителей по тревоге, узнав о поражении римлян близ Аместрата и приближении к городу большого отряда восставших.

Как выяснилось позднее, слухи о том, что со стороны извергающейся Этны вперемешку с беженцами идут по дороге к Катане какие-то вооруженные люди, не были всерьез восприняты катанским проагором и членами городского совета. О сражении под Аместратом они вообще ничего не знали. Им и в голову не могло прийти, что городу могут угрожать мятежные рабы, о которых в большинстве сицилийских городов говорили уже только в прошедшем времени.