Трёхочковый в сердце

Ему снилось, что Кира и Артур сидели в гостиной, при той самой темноте, что была до него. О чём-то разговаривали, словно и не замечая Ника, который, не нависал над ними дамокловым мечом, но тоже находился в комнате. Он встревал в разговор, пытался увести Киру за собой в номер, что-то бубнил про извинения, но его будто не замечали, движения проходили сквозь них, как у приведения в дурацком фильме, а собственный голос, подводил, закупоривая слова в горле, превращая их, в сдерживаемое мычание. Ник чуть ли перед лицом им не махал – всё без толку.

Разговор переходил в какое-то странное русло, Артур начал что-то шептать на ушко, Кира рассеянно слушала, водя пальцами по граням опустевшего винного бокала, он успокаивающе гладил её по руке, или нет? Ник в немой ярости наблюдал со стороны, не способный на что-либо повлиять. Артур забрал у неё бокал, поставил на столик, затем почти нежно поправил Кире волосы, ровными прядками спадающими на лицо, убрал их за плечи. Он провёл рукой от кончика мизинца вверх, пробуя бархат её кожи на ощупь, поднялся выше, к спадающей бретельке платья, коснулся лица Киры, поглаживая и передвигая к себе. Она, едва заметно, облизнула губы, прежде чем те сомкнулись в предательском поцелуе. Ник слышал как разливается в темноте частота их дыханий, паром лошадей томящихся в стойле, как чавкают языки, соприкасаясь в логопедическом цокоте. Это было тошнотворно, он физически чувствовал как его рвало, но оторваться не мог, он был заложником собственного разума. Артур слегка навалился, укладывая Киру на диван, руки, уже скользившие по тонкому гипюру, опускались всё ниже забираясь под платье.

– Стой, Артур, подожди, я не могу! – Кира отстранилась, пытаясь выбраться из под него, – А как же Ник?!

– Какой Ник? Тот, который оскорбив тебя, оставил рыдать в непонятном баре, в чужой стране. Или тот, что напившись до беспамятства валяется в вашей кровати, если вообще дошёл до номера. Хочешь сказать у него это впервые? – Ник готов был разорвать Артура за такие слова, прежде всего потому, что правда била сильнее, чем невидимый кулак, рассекающий плоть сновидения.

– Нет, в последнее время нет. – Кира опустила глаза, словно объективные причины прекратить эту вакханалию иссякли, исключая всю аморальность самой ситуации, – А Вика, что будет с ней?

Артур, костяшкой пальца, привлёк её взгляд, приподняв голову за подбородок.

– Если бы я хотел, то был бы за той дверью с ней. Но я здесь с тобой, остальное не важно.

– Но она моя подруга. – Кира сдавалась, прогибаясь под него не только словами, но и телом.

– Не смеши, женской дружбы, не бывает, как и дружбы между мужчиной и женщиной, всегда есть тот кто любит, и тот кто старается этого не замечать. – свою реплику Артур заканчивал, прерываясь на поцелуи Кириной шеи, всё агрессивнее спускаясь и зарываясь в её декольте.

– А ты любил, или старался не замечать? – она с трудом выговаривала даже короткую фразу в промежутках между томными вздохами желания.

– Ты сказала: «Стой! Подожди!», я подождал и уже давно встал!

В следующую секунду, Артур задрал подол её платья, ловко стягивая трусики, а потом бросился на Киру, увлекая страстным поцелуем. Ник не мог не смотреть, если это его наказание за сегодняшние слова, то уже чересчур, хотелось придушить их и удавиться самому, подраться, сцепиться на смерть, хотя бы закричать, что угодно, только не бессильное созерцание.