Трёхочковый в сердце

В поисках халата, Ник побрёл в свой номер, оказавшийся заведомо пустым, никого не было, хотя кровать разобрана, в ней явно кто-то спал этой ночью. Немного освежившись, умыв лицо и попив воды он накинул гостиничный белый халат, направившись открывать дверь. Услужливый швейцар, чуть ли не кланяясь, вручил ему письмо, которое было реальным письмом. Не записка на листке, или самоклейка, а в настоящем конверте, с карикатурными марками, на плотной тиснёной бумаге с вензелем отеля, и скопированной под восковую – печатью. Ник был удивлён, для двадцать первого века это не просто привет из прошлого, а почти самобытное историческое искусство. Он аккуратно вскрыл конверт, наверняка такой жест стоил не мало денег, и всяко дороже бесплатного Е-мэйла, или любого другого вида электронного сообщения. Внутри, на таком же приятном и дорогом на ощупь листе, ровными чёрными завитками лежали строчки послания. На такой бумаге невозможно писать некрасиво, даже самый корявый почерк, становится каллиграфическим шедевром. Нику даже было интересно, предложили ли Кире перо с чернильницей, для полноты образа, или всё же обошлись классической шариковой ручкой, производства какого-нибудь Паркера или Ватермана.

«Дорогой Никита! Не обращай внимание, просто хотелось начать вычурно, как будто мы давние друзья по переписке (правда написание письма отдаёт духом средневековья, словно я маркиза де Мертей, а ты мой верный Вальмон), я всё равно тебя ещё не простила. Надеюсь ты не замёрз там у себя на полу, плед тебе в помощь. Если захочешь, к обеду, ты всё равно раньше не встанешь, мы будем в том ресторанчике, со смешной вывеской единорога. Твоя Кира. P.S. Тебе лучше придумать что-то посерьёзнее банального «простите, извините», ты сильно обидел ребят, и меня.»

Немного текста, и информации, но Ник был даже рад этому. Не хотелось слишком вдаваться в детали, хотя бы потому, что в романе Шодерло де Лакло упомянутая героиня была ещё той коварной бл… распутницей, и для неё, как и для виконта финал был не самый радужный. В остальном, всё было не так уж и плохо, по крайней мере, знаков на то намекающих в тех коротких строчках было предостаточно. Во-первых, это Кира укрыла его пледом, что в вольном переводе означало – как бы я не была на тебя зла, ты мне по-прежнему дорог, и я не хочу, чтобы ты отморозил себе самые близкие, моему не только сердцу, прелести. Во-вторых она написала «дорогой» и «твоя», что, как минимум, дарит надежду. Ну а в третьих, стала бы она заморачиваться письмом, если бы не хотела сама подарить ему шанс на прощение? Тем более, на сегодня Ник запланировал нечто невообразимо романтичное, что в любом случае не оставит её равнодушной, а может и перевернёт весь её внутренний мир. Только вот он забыл, что девушки легко дарующие своё прощение, почти наверняка уже успели, проштрафиться много больше тебя.

Теперь Ник не особо торопился, всегда считая, что в таких делах нужна обстоятельность и цветы. Ребята всё равно, судя по времени, только сели обедать, или ещё на подходе к ресторанчику, и не уйдут не дождавшись его. Поэтому Ник привёл себя в порядок, нормально помылся, сбрил свою классическую трёхдневную щетину, переоделся, спрятав подарок для Киры, и пустился на поиски соразмерного степени собственного проступка букета. Пару лет назад, навещая родителей летом, он наткнулся на рекламную вывеску одного из цветочных магазинов, которая гласила, что-то на подобии: «Розы – могут уладить любое разногласие с девушкой, всё зависит лишь от их количества! А если и нет, тогда вам в здание напротив». Помещение на противоположной стороне как раз было ювелирной лавкой. В тот раз Ник оценил креативность маркетологов, отложив себе в памяти простую житейскую мудрость. Правда, в конце фразы, те же самые продавцы, предлагали бесплатный кактус, если ваша пассия не купится на великолепие и несравненное благоухание роз, или блеск инкрустированных в золотые касты бриллиантов.

Он шёл мимо череды курортных лавочек, вот чего-чего, а торгующих флористов здесь явно не хватало, оно и понятно, сюда люди приезжают не за горными ромашками или подснежниками у самого подножья. Его выручило всё то же давнее воспоминание. В конце улочки, мощёной всё той же отшлифованной брусчаткой и странным сочетанием пешеходных дорожек и проезжей части, на небольшом Т-образном перекрёстке стоял крупный ювелирный магазин, а напротив него, верно – цветочная лавка.