Трёхочковый в сердце

– Ты только не обижайся, я правда не знаю. – Надя остановилась перед ним, положив руки ему на грудь, – Когда всё произошло я даже не задумывалась, просто делала как считала правильным, а теперь когда ты спросил. Я взглянула на происходящее будто со стороны. Теперь мне понятно, почему ты злишься. Словно в компьютерной программе я вычерчиваю и рассчитываю необходимые изменения, цинично пологая, что это пойдет окружающим на пользу. Вот только, не каждый дом жаждет лишиться своего крыла, чтобы туда взамен старых окон вставили стеклопакеты. Это я про твою руку, аллегория, если ты не понял.

– Я понял, ничего, ты ответила честно, это уже немало. – Ник убрал её руки, разворачиваясь обратно к дому, на сегодня прогулка и так затянулась.

Возвращались они молча, как обычно в таких ситуациях. Надя пару раз порывалась, что-то спросить, или попытаться извиниться, но не решалась, да и не нужно было. Ник не сердился. Они сошлись абсолютно случайно, не испытывали особой симпатии друг к другу, да и общение у них не выходило. Рассчитывал ли он с ней подружится – нет, хотел бы начать с ней отношения – нет, только переспать, с оговоркой на то, что – кто бы не хотел? Из всего этого выходило лишь то, что было очевидно, пускай не сразу – это рядовой эпизод в жизни каждого из них, в конце которого, останутся разные воспоминания, но и жизнеутверждающим они не станут. Теперь Нику стало всё это безразлично. Он понял что побудило Надю ввязаться в эту авантюру, немного досадно становилось от того, что за всей этой бравадой о перестройке и вселении веры, надежды и любви, скрывалась обычная жалость, которая ему претила.

В конце прогулки, они расставались. Надя проводила Ника до дверей, забирала скопившийся мусор, и уезжала к себе, оставляя его на ночь одного. После чего он конечно закрывался на все запоры и напивался вдрызг, насколько хватало сил, засыпая под шум телевизора, или мерцание лунного света, просачивающегося в окно спальни, от которого почему-то укачивало.

В тот раз существенных отклонений не случилось, Ник вырубился на диване в гостиной, ещё до полуночи. Проведя всю ночь без сновидений, проснулся он от странного стрекотания, и лёгкого щекотания в носу. Ник открыл глаза мгновенно придя в себя, над ним сидела Надя, довольно улыбаясь, с какой-то штукой в руках. Он не понимал, что происходит, потому что обычно, всегда ощущал, когда она приходила, стараясь игнорировать её слоноподобные передвижения по квартире, ради пары минут сна. В этот раз она не просто прокралась бесшумно, а ещё нечто учудила, потому что непонятной штукой в руках была машинка для стрижки. Ник схватился за лицо, в ужасе осознавая, что произошло, как и предполагалось, он ничего не нащупал.

– Тише ты, сейчас всю волосню свою разбросаешь, а мне потом убирать. – Надя ехидно посмеивалась, стараясь задавить сдерживаемые смешки, – Пусть ты мой проект, и это лицемерно в отношении живого человека, но выглядеть ты будешь так, чтобы я могла гордиться трудами рук своих.

Она подала ему небольшое зеркальце, принесённое ею, или откопанное где-то в недрах самой квартиры. Ник взглянул на «нового» старого себя. Он почти успел забыть это лицо, так редко, в последнее время, находя собственное отражение. Надя успела сбрить только бороду, пока ещё не коснувшись волос на голове. Ник как-будто впервые увидел свои отчуждённые черты, прежде так хорошо ему знакомые. Широкие скулы, смотрелись немного противоестественно над впалыми щеками, он даже не подозревал насколько сильно истощал за последние месяцы. Кожу будто натянули на скелет лица, так явно проступали очертания нижней челюсти и подбородка, сквозь неё. Ник и раньше выделялся подобной резкостью, по всему контуру своей внешности. Но сейчас его словно обтесали со всех углов, до острого градуса каждой проступающей линии. Обычный европейский нос с лёгкой горбинкой, теперь выглядел почти клювом какого-нибудь орла кавказской национальности. Некогда смуглая кожа сейчас была просто бледно-серым полотном накинутым поверх человеческого бюста. Брови сползли в постоянную хмурую гримасу, заложив морщинистую складку, пролегающую между ними. Глаза впали, от нерегулярного и недостаточного сна, выцвели и выглядели скорее цвета весенней грязи, нежели насыщенного шоколада, коими были раньше. Любая коллаборация выражений «бледная тень» и «жалкое подобие», как нельзя лучше описывали его нынешний внешний вид. Ник продолжал водить руками, будто пытался собрать обратно отвалившиеся чёрные лоскуты, бывшие когда-то его бородой.

– Тебе не нравится? – как можно аккуратнее Надя придвинулась к нему, спрашивая, выглядывая из-за зеркала, – пойми, это же не финальный вариант, я обкорнала тебя по верхам, боясь разбудить, и чтобы ты всё не испортил.

– Кто тебя просил? – Ник злился не потому что она это сделала, а как, они же не в детском саду, чтобы устраивать глупые розыгрыши.