Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)

За спиной послышался шум. Нару перевернулся к ней лицом и, закинув на неё свою тяжёлую руку, притянул к себе.

— Не надо ко мне подлаживаться, — сонно зашептал он через простыню. Май ощутила тепло, проходящее сквозь ткань, стесняясь так даже больше. — Я ценю твою честность и веру в свою интуицию. Я не говорил, что ты не помогла. Ты… очень рисковала. И хотя у меня к тебе масса претензий, ведь ты не слушала меня вовсе, но я рад, что ты и никто другой не пострадал. Всё могло закончиться куда хуже, я бы даже согласился с Такигавой, не верится, что всё вот так легко разрешилось… — он поцеловал её туда, где пряталась её щека, и вновь придавил головой белую подушку.

— Я не слушалась тебя потому, что голос в моей голове запрещал мне это делать, — Май, остыв телом, раскрыла правду. — Мне шептали: “не смей поднимать головы, ты повинна”; “не защищай его, ни то он умрёт”; “идёт твоё наказание, прими его, дитя…”. Нару, — она вылезла из своего укрытия и развернулась к утомившемуся исследователю паранормального, — если я в следующий раз соберусь сделать нечто подобное, то свяжи меня, пожалуйста…

— Непременно… спи! — он поцеловал её в лоб и сам прикрыл режущие от усталости глаза.

VIII

В тот день Оливера накрыла необъяснимая нежность. Май была рядом с ним, живая, невредимая. Этого хватало для того, чтобы на ближайшие два часа, которые оставались у них после сна, он позабыл о проблемах его окружающих. Рядом с ней он задыхался, чувствовал, как девушка, полюбившая его, пустила свои корешки в его хорошо удобренную, сбалансированную почву. Он-то планировал найти брата, достичь карьерных высот, не обнадёживая и не захламляя свою жизнь, словно тот вакуум, в который он заключил своё сердце — это его личная мера предосторожности. Каким же было его удивление, когда щебетания Май Таниямы перестали действовать ему на нервы, когда он начал отслеживать каждый её сделанный шаг. Май кидалась по окнам, надеясь увидеть хоть кого-то, чтобы им открыли дверь, а он злился, что её снова чего-то не устраивает. Он-то получал от этого наслаждение: остаться рядом с ней в тихом, уединённом месте, о котором, по его личным умозаключениям (почему-то он был уверен, что Нао никому о них не расскажет), никто не знал. Наконец, Танияма смирилась, поддавшись убеждениям Нару о разумности заслуженного перерыва. Так и прошёл этот день. В объятиях друг друга они встретили вечер.

— И почему вы надумали уезжать? Я не понимаю такой спешки… — Такигава сквозь смеженные веки делал обиженный вид, провожая вместе с коллегами сразу четверых: Масако, Ясухару, Нару и Лина.

— Прошу простить меня за такую спешку, — поклонилась Хара уважительно. — Мои причины не так уж важны. Скорее важно то, что здесь я свою работу сделала. Пора вернуться к другой. Да и не все хотят закончить свою жизнь неучами, — съязвила она, косясь тем временем на Май.

Завидуй! С меня многого и не спросят! — Танияма едва сдерживалась, чтобы не показать Масако язык.

— Но ты уверена, что стоит ехать на такси? — спросила Аяко. Пересадки в транспорте её немного смущали. — Лин и Нару едут в Токио. Вам бы хватило места в фургоне…

— Всё в порядке, — вместо Масако ответил Ясухара. — У меня в Хаконе ещё были дела. Хара согласилась составить мне компанию. Одному совсем скучно со всеми этими брошюрами возиться.

— Ну раз так… — жрица не нашла чего возразить.

— А парнишка-то как следует в свой шанс вцепился, — шепнул ей Такигава, помахивая ладошкой в ответ на прощание довольного Ясухары. Он махал рукой, как флагом, высовываясь из-за дверки белого такси. — Думаю, они хорошо проведут время…

— Да… — засмотрелась Аяко на отъезжающее такси, уловив боковым зрением возвращение Лина. Он погрузил оставшиеся вещи в чёрный фургон и захлопнул дверки. — Масако понять можно, но я не понимаю, почему уезжаете вы?

— Появились срочные дела. Мне и Лину надо ехать. Мы постараемся вернуться завтра к вечеру. Подготовьте всё, — отдал последний приказ Сибуя. — Май, подойди…

— Я? — переглянулась она с коллегами, те пожали плечами, кто-то закатил глаза, а посему пришлось идти.

За воротами на них подувал прохладный ветер. На территории рёкана было вроде как-то душно. Воздух казался ватным, а небо как кисель серо-белым. Дождь не накрапывал, но чувствовалось приближение грозы.

Май подошла к своему боссу, сохранив подобающую для них дистанцию — в три её шага. Она чувствовала жар, который исходил от работающего фургона и, вместе с тем, не чувствовала силы пассивного вожделения, а ведь именно она исходила от Нару и его пристального взора.

— Не покидай территории рёкана, пока я не закончу с делами, — дал он указание, проявляя так свою заботу. — Я оставил кое-какие бумаги в своей комнате. Они по делу Сэцуко Симада, если тебе интересно, то ты можешь в моё отсутствие с ними поработать, если проявишь достаточно внимательности, то я подумаю над вопросом сохранения лаборатории здесь, в Токио.