Трижды приговоренный… Повесть о Георгии Димитрове

— Я забочусь не о собственном благополучии… — Тем обиднее и трагичнее ваши заблуждения, — заметил Георгий. — В вас есть что-то близкое нам, «тесным» социалистам. Я был бы рад работать вместе с вами и не желал бы, чтобы вы оказались нашим врагом.

Выйдя из ресторана, они сдержанно раскланялись и пошли в разные стороны.

Позже, осенью пятнадцатого года, незадолго до того, как Болгария была втянута в войну, стало известно о дерзком поведении Стамболийского во время встречи депутатов оппозиционных партий с царем Фердинандом. Встреча состоялась во дворце по инициативе самих депутатов.

— Мы накажем виновников военного разгрома, — бросил тогда Стамболийский в лицо царю жестокие слова. — Среди них первое место займете вы. Помните, вы понесете тяжкое наказание от народа.

Фердинанд, сдерживая гнев, сказал:

— Вы дерзки в своей речи…

Стамболийский воскликнул:

— Но зато откровенен.

— Вы разговариваете, как враг отечества, — угрожающе сказал царь.

— Я доволен, что вы не считаете меня своим другом, — охваченный гневом, сказал Стамболийский. — Народ сметет вас и отбросит со своего пути.

Стамболийский опубликовал рассказ о беседе с царем в газете Земледельческого союза. Через десять дней по приказу Фердинанда, попирая депутатскую неприкосновенность, Стамболийского арестовали, когда он был в кругу своей семьи в родном селе. Суд приговорил его к пожизненному заключению.

С тех пор Георгий не видел Стамболийского. Ходили слухи, что в тюрьму к нему приезжали солдаты — бывшие крестьяне во время своих отпусков и увозили с собой его антивоенные воззвания, распространявшиеся в окопах. К нему перестали пускать посетителей…

Работая над сюжетом своей повести, я понял, что мне надо установить, находились ли Георгий Димитров и Александр Стамболийский летом восемнадцатого года в одной тюрьме? Может быть, ниточка событий опять связала их?

Оказалось, что после русской революции Стамболийского увезли из Софии и заключили в видинскую тюрьму, чтобы совершенно отрезать от внешнего мира. Но в июле 1918 года опять вернули в Софию.

Как раз в то же время в софийской тюрьме оказался и Георгий Димитров. Но встречались ли они там? — вот что было для меня важно узнать. Ведь они были знакомы еще до тюрьмы, не раз спорили о политических проблемах. Наконец удалось найти точные указания: да, они встречались в тюрьме. Как бы сама жизнь помогала мне строить сюжет моей повести. Она же заставила меня задуматься…

Какие мысли могли волновать и того и другого в тюрьме в то бурное время, когда стало уже известно о природе Октябрьской революции в России, совершенной пролетариатом в союзе с крестьянством? Что они могли говорить друг другу в те дни, когда болгарская армия отступала под натиском союзных войск и политическая обстановка в стране с каждым днем становилась драматичнее, а почва под ногами ее правителей колебалась, предвещая катастрофу? Болгарский писатель Камен Калчев так говорит об этом: «Встречаясь в тюремном дворе, они ухитрялись переброситься мыслями о положении на фронте, о событиях в России.»…

XXVI

Утром на прогулке в тесном тюремном дворе Георгий издали узнал крепкую, плечистую фигуру и твердую размашистую походку Стамболийского. Георгий нагнал его.

— Не оборачивайтесь, — сказал Георгий, — за нами следят.

Стамболийский на мгновение обернулся.

— Димитров?!

— Да, это я. Нам надо поговорить… Слушайте внимательно: в армии брожение, никакая самая жестокая дисциплина не в состоянии заставить солдат слепо повиноваться.

— Наконец-то! — воскликнул Стамболийский. В голосе его звучало ликование. — Я давно этого ждал. Приходит крах тирании.

— Осторожнее! — предупредил Георгий. — Нашу встречу могут прекратить раньше, чем хотелось бы.

Они прошли несколько шагов молча.

— Вы слышали о второй русской революции? — негромко спросил Димитров, на полшага приближаясь к собеседнику.

— Мне кое-что передавали…

— Я много думал об этом, — заговорил Георгий. — Есть одна важная для нас особенность русской революции: в России вместе с пролетариатом выступило крестьянство и солдаты. Ленин учит союзу рабочих и крестьян. Теперь этот революционный принцип осуществлен партией большевиков на практике.

Густые брови Стамболийского сдвинулись, лицо приобрело отчужденное выражение. Он шагал, глядя себе под ноги, не отвечая.

Георгий тихо сказал:

— Не хочу вас ни в чем упрекать. Мы должны быть выше обид.

Стамболийский резко дернулся:

— Назовите мне хоть одну европейскую страну, кроме Болгарии, — сказал он, — в которой было бы подобное нашему Земледельческому союзу объединение крестьян! — И сам себе ответил: — Нет больше такой страны! Это особенность Болгарии, с ней нельзя не считаться. А пролетариат, как вы говорите, — силен ли он в нашей стране?

— У пролетариата Болгарии сильная партия, за пролетариатом — будущее.

— Но реальная сила сейчас — крестьянство и наш Земледельческий союз. Мы можем действовать без союзников — настолько мы сильны.

— Это ошибка. Ошибка, потому что Земледельческий союз не един, в нем представлены разные классы. Ошибка, за которую можно дорого заплатить.