Троя против всех

Здание, в котором живет Шику, находится в городском округе Рангел, на улице с забавным названием Штрада-да-Бригада, рядом с эвкалиптовой рощей. В начале восьмидесятых кубинцы собирались вырубить эту рощу, чтобы построить первые в Луанде блочные дома. Им было невдомек, что эвкалипты росли здесь не случайно: когда-то их посадили колонисты, чтобы осушить подземные озера. К счастью, кубинские строители так и не осуществили своего замысла – роща уцелела. Но в начале нового века озера очнулись от своего подземного сна и затопили полрайона, превратив бекуш[149] Рангела в «ангольскую Венецию». У Шику же в доме Венеция не только снаружи, но и внутри. На первом этаже прорвало трубу, весь подъезд затопило. Чтобы попасть на верхние этажи, надо обойти этот вечный потоп вдоль стенки, держась за нее, пробираясь на ощупь, и в темной глубине подъезда нащупать дверь, за которой – лестница (лифт не работает еще со времен правления Агостиньо Нето). Подниматься по лестнице надо тоже на ощупь и желательно на четвереньках, так как многие из ступенек отсутствуют, недолго и провалиться. На то, чтобы одолеть в темноте два лестничных марша, уходит добрых пятнадцать минут. Правда, иногда на ступеньках оставляют зажженные свечи, но толку от них мало, а на застывшем воске можно еще и поскользнуться. На верхних этажах воды нет, и поэтому жильцы спускаются в подъезд с тазиками и кастрюлями. В воде, заполнившей подъезд, моются, стирают белье, используют ее для готовки. Ни дать ни взять деревенский пруд. Кто-то из соседей Шику грозился даже начать разводить в этом пруду рыбу. «А что? Будем ее всем миром ловить и продавать на рынке в Пренде. Да и сами есть будем». По словам Шику, с помощью такого предприятия сосед надеялся разделаться со всеми своими килапи[150]. Как явствует из запахов, доносящихся с верхних этажей, рыбу жильцы дома уважают. Ее жарят прямо в коридоре, на лестничной клетке, особенно по ночам. Часов в одиннадцать вечера тиа-бессангана[151] с пятого, любительница полночных пиршеств, или рубаха-парень с шестого, осознавший, что он голоден, пьян и страшно одинок, выпирают из своего логова переносной гриль и при свете масляной лампы закатывают полночное муфете[152], на которое приглашаются все желающие. Кабовердцы, что живут на последнем этаже, тоже вносят лепту. У них в котлах булькает национальное блюдо качупа – варево из бобов, кукурузы, мяса и рыбы с разнообразными пряностями. Иногда тусу устраивают и во дворе. Среди ночи под окнами раздаются пьяные голоса: «Эй, Шику, одолжи-ка нам соль». И Шику, чья квартира на втором этаже, просовывает солонку в окно спальни. Окно это не застеклено; чтобы ночью к нему не забрались воры, Шику приспособил снаружи решетку от мангала. У него есть что красть – при условии, что грабитель сможет сориентироваться в этой «лавке древностей». По части хлама двухкомнатная квартира Шику не уступает дому Ману. Обе комнаты завалены старой мебелью, велосипедами, электрогитарами, пепельницами и книгами. Книгами в первую очередь. Тут грабителю, если он шарит в букинистике, особенно есть чем поживиться. От Камю и Андре Жида до первого издания «Священной надежды»[153].

Этот Шику – тоже оборотень, по вечерам басист-хардкорщик, а днем учитель португальского в средней школе – может за раз уговорить пятнадцать бутылок «Куки», после чего учительское начало берет верх и он начинает править классические произведения португальской литературы, как если бы это были сочинения его учеников. Потрясает в воздухе замусоленным учебником Жузе Марии Релваша Gramática Portuguesa, по которому учились поколения школьников во всем лузофонном мире. «У этих тугаш неправильный язык, он слишком пресный, в нем не хватает анголизмов». Все стены квартиры обклеены листками с исправленными вариантами португальской поэзии – прямое доказательство его чрезмерной любви к выпивке. Алкогольный апофеоз вечеринки наступает в тот момент, когда Шику начинает декламировать свои шедевры. Вот, например, классическое фаду «Foi Deus», один из главных хитов Амалии Родригеш:

Foi Deus

Ganazambi, que deu voz ao vento gravanaLuz ao firmamento
E deu o azul nas ondas dibukus do mar kalungaAi foi Deus, que me pôs no peito mamas
Um rosário de penas o cumbu…[154]