Тройка мечей

Келси шла – точнее, еле ковыляла, а кто-то поддерживал ее и помогал идти. С трудом сфокусировав взгляд, она увидела прямо перед собой промельк серого одеяния. Или что это было? Мех? Перед ней, вскинув хвост, словно знамя, шла кошка, выросшая до размеров пантеры. Кошка. Там была кошка. И еще Ворота. А потом череда каких-то диких событий, которые какая-то часть ее сознания отказывалась считать реальными. Девушка подняла руку. Это простое движение потребовало от нее огромных усилий. На запястье не было цепочки, впивавшейся в ее плоть, но были шрамы, которых точно не было прежде.

Откуда-то издалека донеслось:

– Госпожа…

Келси попыталась не слышать этот призыв. А еще – попыталась приказать своим ногам остановиться, дать ей отдохнуть.

– Госпожа!

Зов сделался более властным и настойчивым. Ценой огромного усилия Келси повернула голову и увидела лицо, полускрытое боевым шлемом. Подол серого одеяния взметнулся; тот, кто шел впереди, остановился и повернулся к ней.

– Девочка! – В этом голосе не было заботы – лишь требование. – Посмотри на камень!

Келси опустила голову и увидела у себя на груди пятнышко вращающегося света. Она подняла покрытую шрамами руку и попыталась взять камень. Горячо! Девушка тут же уронила руку. Она уже сталкивалась с губительным огнем и не желала повторения.

– За нами идут. – Раздавшиеся сверху слова не имели значения.

– Так ты можешь помочь? Разве камень не поддерживает ту, что его носит?

– Ту, что носит его по праву, а не получила его вопреки правилам, как она, – возможно.

Кто это ответил, кошка? Келси было безразлично. Хоть бы они оставили ее в покое!

– От-пус-ти-те, – с трудом проговорила она.

Она пошатнулась в руках того, кто вел ее, а кошка стояла и смотрела – и не желала иметь с ними дела.

– Ну же, госпожа, очнись! За нами идут, нельзя допустить, чтобы нас догнали.

Ее рука слепо зашарила, сомкнулась на камне у нее на груди. А потом…

Она очутилась в зале со множеством колонн, но лишь немногие из них еще поддерживали остатки крыши. Все колонны снизу доверху были покрыты копотью – следами древних пожаров. Но она пришла сюда не для того, чтобы рассматривать следы катастрофы, – она пришла, потому что должна была прийти. Здесь находилось то, что заставляло двигаться ее обессилевшее тело. И снова откуда-то донеслись бессмысленные слова:

– Куда она отправилась?

– Отпусти ее, глупец. Ее притягивает камень, и нам нужно идти за нею следом.

Она шла мимо колонн, и хотя она уже миновала первые ряды, впереди поднимались все новые и новые, и конца-краю им не было. Потом ее путь превратился в тропу между двумя рядами каменных деревьев, и она увидела за ними огромные троны. Над сиденьем каждого трона клубился дым, как будто тот, кто восседал на троне, не мог полностью проявиться в этом мире. Но даже если эти тени и желали ей зла, они не попытались остановить ее или сбить с пути. Она шла с пылающим самоцветом в руке, и ей ничего не оставалось, кроме как искать утраченное, – то, что надлежало обрести вновь.

На сколько миль тянулся этот путь вдоль колонн? Она шла час – или день, – но конца так и не было. Между колоннами притаились странные, уродливые твари, но никто не коснулся ее ни лапой, ни зубами, когда она проскальзывала мимо. Но вот она уже, кажется, не шла, она…

Очнулась! Пробуждение было резким, словно ее ударили, чтобы заставить проснуться. Она знала, кто она такая, и знала женщину в сером одеянии, идущую слева от нее, и того, кто шел справа, подлаживаясь под ее шаг и поддерживая ее. Была ночь, и луна, только начавшая убывать, заливала все вокруг ярким светом.

Они находились уже не в лесу, а на открытой местности, где их с легкостью заметил бы любой преследователь, и она уже повернулась, чтобы спросить того, кто вел ее, что они здесь делают…

И поняла. Она должна идти туда, куда ведет ее камень. Она больше не сжимала его в руке – он, вися на цепочке, тянулся вперед, и она даже чувствовала, как цепочка трется об ее шею, словно стремится избавиться от всех помех, чтобы следовать своим путем и как можно быстрее добраться к источнику притяжения.

Но не только ее камень сиял. Второй самоцвет, тот, который носила Витле, тоже ожил, но цепочку не натягивал, и Келси была уверена, что ее камень светится ярче.

– Где мы? – удалось ей спросить, и голос ее прозвучал куда тверже, чем она ожидала.

Витле ответила едва слышно:

– Тебе лучше знать, ты же выбрала этот путь. Где мы? Мы шли целый день, а когда отдыхали, тебя приходилось удерживать, словно беспокойную лошадь. Мы шли и бо́льшую часть ночи. А преследователи идут за нами, но пока что не натравили на нас свою свору – пока что. Ты не обручена с камнем, так почему же он у тебя такой живой? Я никогда не видела подобного. Что ты с ним сделала, чужестранка?

– Ничего. Это сам камень…

– Нам всегда говорили, – продолжала Витле, словно не слыша Келси, – что, когда колдунья умирает, Сила ее камня умирает следом. Однако же Макейзи мертва, а ты, не имеющая никаких прав на камень, управляешь им. Это за гранью должного.