Тройка мечей

Келси снова не чувствовала ни следа Тьмы, леденящей душу и тело, – и вообще ничего, кроме смутного ощущения, что их приход пробудил нечто крепко спящее, и если бы тело сейчас слушалось ее, она взлетела бы обратно по этой лестнице и умчалась по коридорам прочь, в нормальный мир.

Но Витле явно не разделяла ее подозрений. Колдунья шагала вперед, и на лице ее было написано нетерпеливое ожидание. Так они и прошествовали по одному из проходов между колоннами: Витле впереди, Келси за ней по пятам и Йонан – замыкающим. Воин держал меч на изготовку, то ли потому, что привык полагаться на кванское железо в рукояти, то ли он действительно опасался, что рано или поздно они столкнутся с сопротивлением.

Между колоннами видны были стены долины – они постепенно расступались все шире, а по тому, как стояли колонны, ясно было, что когда-то эта постройка занимала всю долину целиком. В отличие от здания, в котором обитал монстр, здесь не ощущалось ни вибрации, ни присутствия какой-либо жизни, кроме их троих, – до тех пор, пока они не ушли довольно далеко от того места, где вступили в этот лес каменных деревьев.

На пути им встретилось одно из пятен земли, нанесенной ветром поверх синего камня. Витле останавливаться не собиралась, но Йонан обогнал Келси, схватил колдунью за широкий рукав и заставил притормозить. Воин указал мечом на полоску земли.

В ней глубоко отпечатались чьи-то следы. Келси была уверена, что самыми отчетливыми, перекрывающими другие были следы босых ног, похожие на человеческие. Витле попыталась выдернуть свой рукав из руки Йонана. Маска ожидания на ее лице дала трещину, и колдунья в гневе уставилась на мужчину.

– Ты что творишь?!

Ее резкий голос сделался громче и заметался эхом среди колонн, как будто за ними стояли множество других Витле, тоже выражавших свое возмущение.

– Смотри! – Йонан снова указал на следы. – Они свежие! Видишь – почва еще осыпается внутрь отпечатка. Мы здесь не одни, госпожа. Ты так торопишься на встречу, что не желаешь обращать внимания на то, что может ждать нас впереди?

Витле указала на проход перед собой:

– Ты видишь здесь что-либо, способное нам воспрепятствовать, воин? Снова говорю тебе: не пытайся лезть в дела, недоступные пониманию мужчин!

– Быть может, мы понимаем куда больше, чем тебе бы хотелось, колдунья. – В голосе Йонана промелькнул отзвук гнева. – Разве не ты согласилась с тем, что нам, возможно, позволили бежать, чтобы прийти по нашим следам к тому, что ты так чтишь, – к источнику истинной Силы? Если впереди ждет ловушка, нам лучше быть настороже.

Витле, сжимавшая камень в руках, теперь подняла его повыше и подышала на него. Губы ее зашевелились, но слов было не разобрать, – Келси решила, что это какой-то ритуал. Самоцвет вспыхнул сильнее, а потом его сияние, росшее по мере того, как они продвигались вперед, исчезло. Девушке показалось, будто вместо самоцвета Витле держит пригоршню воды и размышляет над ней.

Ее собственный камень тоже изменился, и Келси поспешно осмотрела его. Раньше он светился белым с синеватым оттенком, а теперь его свет сделался синим, таким же ясным и приятным, как небо в ясный день середины лета, безоблачное и обещающее хорошую погоду. А потом в этом свете промелькнула тень, и Келси отчетливо, словно наяву, увидела дикую кошку, двух ее котят и приемыша, котенка снежного кота. Они лежали на камне, греясь на солнышке, и кошка кормила всех троих, жмурясь от удовольствия. И вдруг кошка распахнула глаза, словно увидела Келси, здесь и сейчас. А потом картинка задрожала и исчезла.

Кошка? Какое отношение эта кошка имеет к нынешнему ее делу? Келси вспомнила, что самоцвет достался ей не прямо от умирающей колдуньи, а через кошку. И… девушка повнимательнее присмотрелась к отпечаткам на полоске земли. Да! Под следами босых ног просматривались следы кошачьего семейства. Кошка… Она не видела в этой долине ни одной кошки, кроме той, из-за которой она влипла в эту историю. Фамильяры… Старинные истории из ее мира о том, как кошки сопровождали тех, кого в прошлом считали колдуньями. Какое отношение кошки имеют к этому месту?

Витле оторвала взгляд от своего самоцвета и воскликнула:

– Здесь нет ни следа Тьмы!

– А Света? – не унимался Йонан.

Колдунья заколебалась, словно прикидывая, что будет ей выгоднее, правда или ложь, потом неохотно призналась:

– Тоже нет.

– А Силы? – продолжал Йонан.

Колдунья взглянула на него с искренней ненавистью:

– Сила здесь есть. Сила, способная существовать вне Тьмы или Света. – (Келси показалось, будто Витле пыталась саму себя успокоить этими словами.) – Многие адепты не принимали ничью сторону, а стремились лишь к чистому знанию. В наших хрониках говорится о подобных случаях. Возможно, сейчас мы приближаемся к месту, где можно зачерпнуть подобной нейтральной Силы. Если мы доберемся до него, – глаза колдуньи заблестели, а в уголке тонкогубого рта появилась слюна, – мы можем объявить, что теперь он принадлежит Свету. Если же Тьма добралась до него первой…