Тройка мечей

– То ты скажешь, что все пропало? Но тебе не приходило в голову, что, судя по этим следам, кто-то уже искал его? – Йонан во второй раз указал мечом на отпечатки.

Витле наклонилась над этой полосой и намеренно позволила своему самоцвету повиснуть, едва не касаясь побеспокоенной земли. Цвет его не изменился, и он по-прежнему указывал вперед.

Колдунья одарила Йонана недоброй улыбкой:

– Вот видишь, воин? Здесь нет никакого вреда.

Йонан, не пряча меча, взглянул ей в глаза:

– Я не сомневаюсь в Силе, колдунья, ни в твоей, ни в силе Тьмы, которую мы оставили позади. Но не забывай, сейчас мы можем столкнуться с тем, чего нет даже во всех свитках Лормта. Лучше проявить осторожность…

– Вот ты и проявляй! – огрызнулась колдунья. – Мужчина может знать лишь то, что ему покажут – как будет показано тебе в свое время!

И она зашагала дальше, нарочно наступив на отпечаток босой ноги.

16

Ряды колонн внезапно оборвались. Но по другую сторону возникшего перед путниками глубокого провала Келси видела их продолжение – столбы, уходящие вдаль на бесконечные мили. А вот моста не было. Витле, поглощенная дорогой, смотрела не под ноги, а на свой камень и в результате зашаталась на краю и чуть не рухнула с обрыва, но Йонан успел вовремя оттащить ее.

Они стояли и смотрели на другой мир. Или это был тот же самый, известный им мир, но они каким-то образом воспарили над ним? Неужто они сделались такими сильными и дальнозоркими, превратились в гигантов, способных пересечь землю тремя или четырьмя сокрушительными шагами? Ибо внизу они увидели миниатюрный пейзаж. А секунду спустя Йонан уже опустился на колени и заглянул за край.

– Долина! – воскликнул он. – А те горы на западе – Эсткарп… Эскор!

Колдунья взмахнула своим камнем – или он качнулся сам. Глаза на худом лице сделались пронзительно яркими.

– Лормт… Эс…

И действительно, это была страна в миниатюре. Там возвышались горы, текли реки, синели озера, отчетливо виднелись крепости и селения, пара городов, леса и ледники, равнины и нагорья. Там были круги стоячих камней и другие сооружения, возведенные силами людей – или Силой превыше человеческой. Однако же казалось, будто все это сосредоточено вокруг огромного здания, расположенного в центре миниатюрного ландшафта, здания, лишенного крыши, открытого небу, – возможно, того самого, в котором они сейчас находились. А в нем открывался еще один провал, и в нем – снова миниатюрный мир, еще меньше, и там – очередное место с колоннами и третья дорога.

Келси помотала головой, пытаясь избавиться от головокружения. Это походило на одну из тех сбивающих с толку картин, в которых пряталась вторая картина, а в той – третья, и так до тех пор, пока последняя крохотная точка не делалась едва различимой. Подумав об этом, девушка подняла голову и попыталась осмотреться при утреннем свете – уж не высятся ли стены и вокруг них? Вдруг они, в свою очередь, тоже часть мира побольше?

Оба самоцвета – и Витле, и ее собственный – раскачивались над этим маленьким миром и теперь задергались, пытаясь вырваться. Они походили сейчас на живых существ, движимые целью за пределами человеческого понимания. Келси отпустила свой камень. Он промчался над миниатюрным миром, завис над вторым храмом с колоннами и вторым миниатюрным миром – и из центра этого мира навстречу камню ударил луч света. Самоцвет вспыхнул, словно солнце, и свет его был так ярок, что Келси пришлось прикрыть глаза ладонью. Витле то ли по неосторожности, то ли намеренно тоже отпустила свой камень, и он помчался туда же. И вспыхнул сокрушительный, ослепительный свет, не в уменьшенной копии их мира, а у них над головами. Сверху ливнем посыпались горящие радугой осколки кристалла, но ни один осколок не упал на путников и не причинил им никакого вреда.

Но воздух наполнился звонкими переливами, словно осколки хрусталя сталкивались друг с другом на ветру. Эта музыка была исполнена радости, и Келси внимала ей в восхищении, но постепенно радость сменилась более печальными нотами. А по маленькому миру стали растекаться пятна тени. То тут, то там свет сменялся темнотой, она становилась все обширнее и гуще, пока не накрыла собою треть маленького мира, – а музыка хрусталя становилась все печальнее.

Келси поймала себя на том, что тянет руки, словно бы желая смахнуть прочь ближайшую из теней, вернуть прежний яркий свет. Она обнаружила, что не может понять, где ее самоцвет, а где тот, что выпал из рук Витле, потому что они слились воедино, образовав сверкающий шар, и исходящий от этого шара искрящийся свет сражался с тенями. Благодаря этому свету второй миниатюрный мир был свободен от тьмы, но Келси твердо знала, словно видела все собственными глазами, что тени пытаются заполонить и его.

Витле стояла на коленях, и с губ ее лились слова – судя по ритму, они могли быть либо заклинанием, либо песней. И Келси вдруг обнаружила, что тоже выпевает мелодию под стать перезвону кристаллов: