Трон падших

Уши вытянулись и изящно заострились. Тело обрело бессмертную силу. Рана на руке мгновенно зажила, как и порезы, которые только что нанес Камилле отец. Следующим вернулся и ее талант. Он захлестнул ее с головой; пустая оболочка вновь переполнилась силой. Вернуть свою истинную сущность было как бальзам на душу, но удовлетворение было недолгим.

Исчезли чары Камиллы и маска, за которой она пряталась большую часть жизни.

Леннокс уничтожил символ, вытатуированный у нее под волосами, и раскрыл правду о том, кто она. Кем она была всегда. Неблагой.

Одной из тех существ, которых Зависть презирал больше всего. Камилла не смогла заставить себя снова посмотреть на него. Она не выдержала бы отвращения у него во взгляде.

После откровений Зависти о том, почему он враждует с двором Неблагих, чувство вины снедало ее. Камилла воплощала все, что он ненавидел, и напоминала о близкой кончине его придворных.

Она ненавидела Леннокса. Ненавидела этот двор. Ненавидела себя за то, что была слишком слабой и боялась рассказать об этом Зависти. Но у него тоже были от нее секреты. Изначально он лгал ей даже о том, как его зовут.

Камилла холодно взглянула на Леннокса.

– Мы закончили? Мне нужно принять ванну.

– Камилла… ты не…

Леннокс мрачно и зловеще расхохотался. Он одарил Зависть взглядом заговорщика и изрек:

– Подменыши. Сплошной восторг! Совсем как фейри, но с человеческими чувствами.

Затем он обернулся к Камилле и сурово на нее посмотрел.

– Ты больше не вернешься в Уэйверли-Грин. Добро пожаловать домой, принцесса. Мы выжжем из тебя все, чего ты нахваталась от смертных.

Часть ложной бравады Камиллы испарилась.

Леннокс выразился скорее в прямом, чем в переносном смысле. Он будет пытать ее, пока Камилла не станет такой же жестокой и извращенной, как ее старшие сестра и брат.

Тех не отдали в мир смертных – их научили править своими дворами. Сейчас брата с сестрой здесь не было, а это значило, что они ведут хитроумные игры со своими фейри.

Младший брат удивил Камиллу, выступив вперед.

– Я приведу ее к своему двору.

Эйден посмотрел на отца сверху вниз и издал звук недовольства.

– Два гениальных дурачка. Духом он еще более смертен, чем фейри.

Леннокс кивнул.

– Что может пойти не так? Управляй своим двором… А не то он будет управлять тобой. Хаос.

Он обдумал предложение Эйдена. Затем снова кинул взгляд на Зависть. Неспешная слащавая улыбка исказила рот короля.

– Моя дочь останется здесь, со мной. Дикому Двору необходима свежая кровь. Дай мне ее медальон.

Этот приказ был обращен к мужчине, стоящему возле помоста, одному из его личных охранников. Железный пирсинг у него в носу служил знаком его силы и власти, а также его склонности наслаждаться болью.

Камилла сжала медальон матери в руке и попятилась.

– Нет! Он мой!

Леннокс мрачно улыбнулся.

– Твоя мать украла его из моей казны еще до того, как украла тебя. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы его вернуть.

Камилла резко вздохнула, зажав кулон в кулаке, но тут к ней подошел охранник. Он протянул руку. В его глазах читался вызов. Камилла не собиралась подчиняться Ленноксу, но охранника, похоже, это не волновало.

Он срезал цепочку прямо у Камиллы с шеи, а затем поднес медальон своему королю. Леннокс подбросил его на ладони. От украшения исходил странный серебристый свет, даже когда он сомкнул пальцы. Камилла не знала, что медальон обладал подобной силой. Ей говорили только о том, что он отталкивал Неблагих мужчин.

Он сработал против Волка, но король, как она предполагала, был другим.

Неужели все это время Леннокс действительно охотился не за Камиллой, а за ее медальоном?

Леннокс, казалось, забыл, что он тут не один. Он пренебрежительно махнул рукой.

– Принесите демону его приз. И пусть катится на все четыре стороны.

Леннокс указал на другого придворного.

Из толпы Неблагих вышел Волк, сверкая бледно-желтыми глазами.

– А вот и твой приз, Волк. Забирай.

Он бросил на Камиллу тягучий, изучающий взгляд.

– С удовольствием.

Неблагие болтали и смеялись, радуясь тому, с каким напряжением Волк уставился на Камиллу.

Та оставалась бесстрастной.

Когда-то Волка отправили в Уэйверли-Грин с приглашением, чтобы Камилла вернулась в Дикий Двор. Разумеется, она отказалась, но их ночь вместе изменила ее жизнь.

Сейчас выражение его лица было таким же веселым, как и всегда. Волк никогда не преступил бы столь непростительных границ, но на публике он будет играть ту роль, которой от него ждут при дворе. Камилла знала, что это всего лишь представление. А вот Зависть не знал.

Она чувствовала, как рядом с ней разразилась буря едва сдерживаемой ревности. Зависть ненавидел Камиллу и, возможно, никогда бы с ней больше не заговорил, но она все еще пробуждала в нем его грех.

Волк, казалось, не заметил реакции демона. Охотник спустился с помоста, не сводя с Камиллы глаз.

– Давай разденем тебя и посмотрим, как ты намокнешь, принцесса.

– Я буду принимать ванну одна, – возразила она, прекрасно понимая, что он имел в виду.

Волк все-таки заметил взвинченное состояние Зависти, но продолжал его провоцировать.